Шалость
Шрифт:
Он привлек Джапонику ближе, так что щека ее прижалась к его груди и тела их соприкоснулись от плеч до бедер. Он поднял руку и снял сетку с ее волос. Почувствовал, как ее волосы рассыпались по спине. Кудри, вздрагивая и опадая, источали аромат персидского сада.
Синклер склонился, коснулся губами мочки ее уха.
— Не бойся, бахия. Я не сделаю ничего, чего ты мне не позволишь.
Он легчайшим поцелуем коснулся ее щеки, провел, едва касаясь губами, по нежной бархатистой коже, пока губы их не встретились. Она вздрогнула, и он почувствовал, что
Джапоника так долго терзалась этим сладким томлением, и теперь странная смесь чувств, в которых было понемногу от всего: страха, гнева, отчаяния и желания, слились воедино, рождая чувство настолько болезненно острое, что ей показалось, она не вынесет остроты наслаждения.
Она подняла руки, переплела их с его руками и обняла Синклера, вцепилась ему в спину.
Она слышала, как лорд что-то прошептал, но вскоре уже не слышала ничего, слитая с ним в долгом страстном поцелуе.
Чувства пробили барьер, который она строила в течение года. Барьер, который должен был оградить ее от недоверия к себе, от стыда и предательства. Хинд-Див вернулся в ее жизнь, чтобы спасти или проклясть навеки. Этого она не могла знать. Впрочем, в тот момент ей было все равно. Она лишь хотела знать, будет ли чувство, рожденное в стыде той ночью, когда она ничего не могла изменить, под стать тому, что должно родиться из ее доброй воли, желания, страсти.
Боже, смилуйся, если она ошибется!
Если бы Джапоника могла и дальше пребывать в счастливом забытье! Но нет, стремительно, словно под напором ветра, открылся ящик Пандоры. Что, если через пару минут он просто задерет ей юбки и все закончится буднично и прозаично, что, если и страсть ее тоже была обманной? Что, если через час она снова окажется одураченной этим человеком?
С криком, больше похожим на стон, Джапоника оторвалась от его губ и высвободилась из объятий. Синклер, тут же ее отпустил.
Джапоника отошла от него на несколько шагов. Она дышала тяжело, словно за ней гнался дьявол. Она ничего не говорила, потому что была слишком ошеломлена тем, что сделала, чтобы придумать, что сказать.
— Итак, вы испугались.
— Да! — Это был быстрый отчаянный шепот.
— Леди вправе передумать.
В голосе его звучала покорная обреченность, в то время как она боялась шевельнуться, словно распростертая над пропастью.
— Это для вас так легко?
— Легко? — переспросил он тихо, но так, что у нее не осталось сомнений в его искренности. — Вы бы предпочли, чтобы мне было легко?
Джапоника покачала головой, хотя знала, что в темноте он мог различить лишь ее силуэт.
— Я не понимаю себя.
— Я тоже. — Голос его звучал так же растерянно. Джапоника понимала, что не может мыслить ясно, как надо, но знала, что, если Синклер подойдет и обнимет ее, она не сможет промолчать и скажет то, чего говорить
— Да, и что?
— Он был ослепителен.
Девлин услышал в ее голосе нотки стыда.
— Мне не стоило оставаться с ним наедине. Мне следовало проявить больше осмотрительности…
— Он вас использовал?
— О да. — Ему показалось по голосу, что она улыбается, но умом он понимал, что этого не может быть. Он протянул руку к ее плечу, чтобы привлечь к себе, но Джапоника отвернулась, а против воли он не хотел ее обнимать. — Он не был жесток или груб со мной, но произошло это против моей воли. Воля моя была подавлена вином с приправленным наркотическим зельем.
У Девлина зашевелились волосы на затылке. В этой истории улавливалось что-то знакомое. Что-то… Если только…
— Вас опоили и изнасиловали.
— Изнасиловали — слишком сильно сказано.
Джапоника прижала руку к щеке.
— Хотела бы я, чтобы все было так просто. Хотела бы я знать, что это было. Не думаю, что я оказала ему сопротивление. Мне было любопытно. Любопытно… — Последнее слово потонуло во вздохе сожаления.
— Но воля ваша была подавлена, — просто констатировал Синклер. В его голосе не было ни сочувствия, ни жалости.
— Да. — Впервые Джапоника решилась посмотреть на него. — Я действовала не по своему выбору.
— У женщины всегда должен быть выбор.
Она смотрела на него и гадала, действительно ли он так думает. Он сказал «женщина», а не «леди». До вступления в брак, она была просто женщиной. Понимал ли он, как важно для нее это различие? Или он просто сказал то, что услужливо подсказало подсознание?
— Отчего мужчина может вести себя так по отношению к женщине?
— Может, он ее боялся. Или хотел ее наказать. Или думал, что она является тем, кем не являлась на самом деле. — Лорд пожал плечами. — Я его не защищаю. Я не знаю его.
— Может, и нет, — медленно и как-то неуверенно проговорила Джапоника. Нет, неправда — она точно знала, что перед ней Хинд-Див.
Она подошла к нему вплотную, заглянула в глаза, в тревоге пытаясь отыскать правду. Глаза его сияли, как желтые огни свечей. Настал момент истины, тот самый, которого, как ей думалось, придется ждать до Судного дня.
— Он жил в Багдаде. Его звали Хинд-Див.
— Имя мне знакомо.
— В самом деле? — Ей казалось, что сейчас в нее ударит молния, каждая жилка ее тела натянулась как струна.
— Иногда во сне ко мне приходит это имя. — Голос Синклера звучал словно с другой планеты, а между тем он был здесь, совсем рядом. — Бесплотное существо с лицом, раскрашенным под леопарда. Я думал, что это ночной кошмар, порождение моего больного мозга. — Он словно смотрел в себя и не верил тому, что видел. — Я не знал, что такой человек действительно существовал.
— Некоторые не стали бы называть его человеком. Говорят, он маг и волшебник. Еще говорили, что он демон или джинн.
— Как случилось, что вы узнали друг друга?