Шанс на счастье

Черно Адалин

Я действительно не хочу тревожить Руслана сейчас, ведь он и так весь перелет провел, слушая неумолкающую дочь. Наверняка сейчас он захочет тишины и полного спокойствия, а не бурную дочку, которая, уверена, устроит бой подушками.

– Ты не проголодалась?

– Хочу морс и блинчики с сыром. Можно, мам?

Ксюша знает, что я редко позволяю есть на ужин то, что ей хочется, но мы, вроде как на отдыхе, и Леонид сказал, что мы можем пользоваться услугами бара и ресторана, счет будет оплачен компанией.

– Можно.

– Заказывай!

Я

обещаю, что быстренько схожу в душ и сразу же закажу, а еще беру с Ксюши обещание ничего не трогать и никуда не лезть, даю ей телефон и прошу поиграть минут пятнадцать. Она соглашается, и я, выдохнув, иду в душ. Наспех смываю с себя усталость после перелета, заматываю волосы полотенцем и выхожу в номер. Не сразу понимаю, что слишком тихо и лишь когда осматриваюсь, замечаю, что Ксюши нет. Плотнее запахиваю халат и, как есть, выхожу в коридор. Первый человек, к которому я могу обратиться за помощью – Руслан. Его номер находится всего в нескольких метрах от нашего, и он – отец Ксюши.

Я быстро стучу в дверь, жду, пока мне откроют и наспех тараторю, как только это происходит:

– Ксюши нет в номере, помоги ее найти, пожалуйста. Она… могла выйти, чтобы найти тебя или просто…

– Она у меня, – Руслан отодвигается от двери так, что я тут же замечаю сидящую за столом Ксюшу и уплетающую блинчики.

Она виновато на меня смотрит, откладывает вилку в сторону и, прожевав, произносит:

– Мне просто стало скучно, и я решила пойти к папе. Он совсем не устал и сразу заказал мне блинчики, – она улыбается, но когда замечает мое обеспокоенное лицо, интересуется: – Ты сердишься?

Так уж получается, что сердиться на свою малышку у меня не получается, особенно когда она смотрит так виновато и растерянно, что я лишь пожимаю плечами и говорю:

– Нет, конечно, хорошо, что папа не устал.

Я чувствую себя неловко от того, что решила этот вопрос за него, что не постучалась к нему, когда Ксюша спросила разрешения провести вечер с ним и не уточнила, хочет ли этого он. Интуитивно мне все еще сложно принять тот факт, что я теперь у дочери не одна, что у нее есть отец, который потерял пять лет и теперь, понятное дело, может хотеть их наверстать.

– Ты можешь зайти и посидеть с нами, если… – Руслан замолкает. – Не доверяешь мне или хочешь быть рядом с дочерью.

– Мне нужно переодеться, – виновато смотрю на свой халат. – Ксюша точно не помешала твоим планам? Она умеет быть настойчивой и добиваться того, чего хочет.

– Да, я заметил, но мне правда не сложно с ней. Нам ведь нужно сближаться, помнишь? – Руслан прислоняется плечом к косяку двери и чего-то ждет.

– Ну, я пошла, – неуверенно говорю. – Переоденусь и приду.

Я переминаюсь с ноги на ногу, а после, мысленно назвав себя дурой, иду к двери нашего с дочкой номера.

– Тебе заказать чего-нибудь?

Я останавливаюсь, мои плечи напрягаются, когда я поворачиваюсь к Руслану, а глаза встречаются с его взглядом.

– Я собираюсь поужинать, – объясняет он. – Ты тоже наверняка проголодалась, думаю, ничего не произойдет, если мы сделаем это вместе.

– Закажи… на свой вкус, – выдавливаю и быстро развернувшись, залетаю в свой номер.

Через какие-то полчаса, когда я приду в себя и переоденусь, а ресторан приготовит еду, меня ждет ужин с Русланом. Я не видела его шесть лет, успела пореветь на его плече, накричать на него и выставить ультиматумы, а еще он считает меня предательницей. И мы будем есть, сидя бок о бок и разговаривая, как… кто? Бывшие любовники?

Скорее, как адекватные родители пятилетней девочки, отрезвляю себя и иду сушить волосы и сменять халат на более подходящую одежду.

Глава 17

В моей руке бокал с игристым розовым шампанским, а в голове полное непонимание всего происходящего. Руслан сидит напротив, в его руке такой же фужер, и он, в отличие от меня, ничуть не теряется. Спокойно отпивает, улыбается дочери, которая играет на полу мозаикой, которую купил и подарил ей он. Когда – понятия не имею, ведь мы почти постоянно были рядом.

– Расскажи мне о ней, – просит неожиданно. – Выпей и наконец поешь, перелет был долгим, а мы встретились еще в твоей квартире. И ты точно не выглядела сытой.

Я сглатываю, натыкаясь на его прямой взгляд и дерзкий тон, а еще спотыкаюсь об двусмысленность фразы.

– Пей, Аня, – громко произносит Руслан. – Я ничего туда не подсыпал, честно.

Он заставляет меня улыбнуться и таки сделать глоток игристого напитка. Выпить все я не решаюсь, потому что рядом с ним я должна быть трезвой даже в мыслях.

– Ксюша очень… умная, – начинаю я. – Много понимает, замечает и запоминает. Разговаривать начала рано, сидеть в пять месяцев, ходить в десять. Сейчас, как ты можешь заметить, она отлично выговаривает все буквы, не картавит, не шепелявит, – я пожимаю плечами и замолкаю, чувствуя, что начинаю хвастаться дочкой.

Я действительно горжусь тем, что она у меня такая. Но вместе с тем не хочу, чтобы Руслан думал, будто я считаю это только своей заслугой. И пусть я сидела с малышкой часами, читала ей книги, а не всучивала телефон или планшет, играла в игры и разговаривала, это не отменяет того факта, что в ней и его гены тоже. Возможно, в детстве он развивался так же быстро, а тут я со своим хвастовством.

– Продолжай, – просит он. – Я хочу знать о ней все мелочи.

Напоминать ему о том, что он хотел сделать тест на отцовство, будет глупо, поэтому я прикусываю язык и вдохнув побольше воздуха, продолжаю:

– В четыре месяца у нее вылез первый зуб, в одиннадцать она сказала мама…

От воспоминаний на глаза наворачиваются слезы. Я помню этот момент так отчетливо, будто он произошел всего несколько дней назад. Я собирала мозаику после игры и думала о том, что приготовить на обед, отошла, чтобы поставить коробку на место и услышала отчетливое: