Шансы. Том 2
Шрифт:
— Значит, мне ты больше не доставишь никаких хлопот. Так?
Уоррис воздел над собой руки.
— Только скажите мне, что вам угодно, мистер Боннатти.
— Сестрица этого выродка дышит мне в затылок. Ей нужна картина, поэтому ее должен получить я. Все негативы, все снимки и никаких дешевых сделок с кем бы то ни было. В противном случае тебе придется жевать кактусы где-нибудь в пустыне. Вопросы?
— Мне, конечно, возместят мои расходы, — мрачно заметил Уоррис.
Энцо громко рассмеялся.
— Да, безусловно. У тебя голова
— Я написал сценарий, я руководил съемками, набирал актеров. И фильм приносил доход, как вы наверняка знаете.
— Да-да, знаю. — Энцо задумчиво потер кончик носа. — Я хочу, чтобы ты написал сценарий для меня. Побольше грудей, круглых попок и блондиночек с прелестями нараспашку. Замысел ясен?
Замысел Уоррису был ясен.
— Финансировать все буду я — во сколько мне это обойдется?
— После успеха «Спешащего ковбоя» у меня нет недостатка в людях, готовых предоставить для новых съемок свои средства, — осторожно ответил Уоррис.
— Так чего же ты хочешь? — раздраженно спросил Энцо. — Не стоит пичкать меня информацией, которая мне ни к чему. Говори.
Глаза Уорриса блеснули.
— Я намереваюсь сделать настоящую картину по сценарию, названному мною «Застреленный». Я уверен, что, если вы его прочтете, он вам понравится…
Беседа эта состоялась четыре месяца назад. Все эти четыре месяца Уоррис был занят так, как еще ему не приходилось ни разу в жизни. Энцо Боннатти и в самом деле понравилась идея снять фильм о жизни Джино Сантанджело, он пожелал только, чтобы в сценарий были внесены некоторые изменения — совсем незначительные. К примеру, героем картины должен был стать он сам, друг Джино и его учитель, в то время как мистеру Сантанджело отводилась скромная роль заурядного головореза.
На все замечания Боннатти Уоррис отвечал полным согласием. В задницу его, этого Энцо. Только бы начались съемки — а там уж Уоррис будет действовать по-своему. Он ждет этого вот уже десять долгих лет.
Между тем Боннатти подсчитал все предсъемочные издержки и выдал Уоррису четыре с половиной миллиона долларов. Тот подобрал первоклассных операторов и целое созвездие молодых, еще не известных широкой публике талантов. Камнем преткновения оставалась роль героини фильма. Уоррис знал, кто ему нужен, у Боннатти были свои идеи. Теперешний приезд в Нью-Йорк необходим для того, чтобы окончательно решить финансовые вопросы и выбрать актрису на роль героини. Принимая во внимание то, что съемки должны начаться через десять дней, времени на развлечения не оставалось.
Что-то насвистывая, Уоррис сел в такси. Под локтем у него лежала жестяная коробка с
пленкой, на которой записана проба его кандидатки. Стоит только Боннатти посмотреть на нее — и все споры сразу станут ненужными.
Почти бегом Рут устремилась к ближайшему супермаркету. Она уже привыкла ловить на себе эти взгляды: сначала восхищенные — ведь когда-то она и вправду была красивой; но восхищение тут же сменялось жалостью, смущением, ужасом, как только люди замечали обезображенную половину ее лица.
— Эй, милаш… — Стоявший у входа парень не договорил, и Рут прошла мимо.
Она не обратила на него никакого внимания. Безмозглый тупица. Что он может понимать? У телефона-автомата Рут остановилась, перевела дух. Дарио Сантанджело крепким сном спал в ее постели. Сал была уверена, что они обе сидят на мешке с сокровищем; у Рут хватало мозгов сообразить, что это не совсем так. Никогда не путайся под ногами у шишек, если хочешь выжить в большом городе. Временами Сал тоже превращалась в безмозглую тупицу.
Из кошелька Рут извлекла несколько монет и принялась набирать номер.
— Виктор, — прошептала она в трубку, — это Рути. Хочу попросить тебя помочь мне в одном деле…
При дневном свете улица показалась совсем незнакомой. Однако Кэрри разыскала все же мясной рынок и встала неподалеку от входа, вздрагивая всякий раз, когда кто-то проходил мимо ближе, чем в ярде от нее.
Зрачки ее глаз метались то вправо, то влево, с тревогой фиксируя лица, походки, манеру держать себя. Кто посмел, черт возьми, подвергнуть ее этой пытке? Она уничтожит их. Как только в руках у нее появится оружие, она уничтожит их.
На автомобили Кэрри не смотрела, поэтому и не обратила внимания на белый «форд», остановившийся перед входом на рынок. Она даже не услышала собственного имени, когда его кто-то выкрикнул. Второй окрик заставил ее все-таки повернуть голову к машине. Медленным шагом Кэрри направилась к ней.
Силуэт сидевшего за рулем человека было почти невозможно различить сквозь затемненные стекла.
— Кто ты такой? — свистящим шепотом спросила Кэрри.
Распахнулась задняя дверца.
— Садись, — услышала она тот же голос, что и в телефонной трубке. — И быстрее, пожалуйста.
Боджи не умолкал в течение часа. Тот самый Боджи, которому было трудно произнести два предложения сразу.
Не прерывая, Лаки слушала его повествование, излагаемое ровным, начисто лишенным каких-либо интонаций, голосом. И верила каждому слову. Ей Боджи никогда не стал бы лгать — зачем? Слушая, она ощущала, как в пей начинает подниматься ярость, холодная неукротимая ярость, загнать которую внутрь, и Лаки это знала, будет уже невозможно. «Глупенькая девочка» — так, кажется, сказал про нее Боджи. Ну что ж, он оказался прав. Долбаная дура.
Они сидели в ее квартире. Лаки поднялась, подошла к столу, открыла ключом выдвижной ящик и достала из него небольшой жестяной ящичек. Умело свернула сигарету, прикурила, сделала пару глубоких затяжек и передала ее Боджи. Наркотик успокоил, освежил мозги. Травка вовсе не расслабляла ее, не заставляла хихикать — нет, эффект был противоположным. Пользовалась она этим зельем в исключительных случаях, когда нужно быть максимально бодрой и собранной.
Боджи заканчивал свой рассказ.
Выговорившись полностью, он проницательно посмотрел на Лаки.