Шантажистка
Шрифт:
— Думаю, лучше отплывать паромом из Ярмута, вдруг в Райде нас уже будут караулить полицейские.
— Великолепная идея, Билл. Будем надеяться, Интерпол еще не подключили, — с сарказмом отзывается великан.
Помимо моей паранойи, за ярмутский паром говорит и то обстоятельство, что прибывает он в Лимингтон, откуда до моего дома в Маршбертоне рукой подать. Распрощаюсь с Клементом на железнодорожной станции и тихо-мирно приду у себя в чувство.
— Так или иначе, все равно отправляемся из Ярмута, — настаиваю я.
Возвращается Эмма с завтраком. Уже через пять минут, когда я все еще пытаюсь
Я расплачиваюсь, добавив щедрые чаевые. Еще оставляю Эмме свою визитку, на случай если однажды она все-таки выберется на экскурсию по Вестминстерскому дворцу.
Когда мы выходим на стоянку, нас уже поджидает машина.
Ярмут располагается всего в тридцати километрах от Сандауна, однако дороги острова отнюдь не предназначены для скоростной езды, так что в пункт на значения мы прибываем лишь через пятьдесят минут. Далее выясняется, что на Уайте нам предстоит подзадержаться, поскольку следующий паром отходит лишь через сорок пять минут. По крайней мере, хоть радует погода: небо снова голубое, дует легкий ветерок. Я предлагаю прогуляться по местным старомодным магазинчикам, однако Клемент предпочитает устроиться на скамеечке возле пристани и просто смотреть по сторонам.
Коротаю время, бездумно разглядывая витрины лавок да наслаждаясь свежим морским воздухом. Памятуя, что ярмутский паром пересекает Те-Солент несколько дольше райдского, по пути обратно на пристань заглядываю в киоск и покупаю газету.
Клемента я застаю за созерцанием снующих по гавани яхт.
— Подумываешь о покупке? — шучу я.
— Если только ты заплатишь.
Усаживаюсь рядом с ним и тоже засматриваюсь на дорогущие яхты. Несколько раз я посещал остров Уайт в качестве гостя «Каусской недели» — знаменитой на весь мир регаты. Я, конечно же, не моряк, однако «Каусская неделя» — это и светское мероприятие. Вместе с тем я в состоянии оценить то ощущение свободы, что предоставляет обладание яхтой. Плыви куда душе угодно. Такой образ жизни не может не привлекать.
Как бы ни хотелось мне сидеть вот так на скамейке да предаваться мечтаниям об океанской жизни, нас уже зовет судно покрупнее.
— Клемент, нам пора.
Мы направляемся в кассу, а затем поднимаемся на паром, и все это время великан не перестает подтрунивать надо мной, сетуя на отсутствие полицейских и агентов Интерпола.
Пятнадцать минут спустя мы наконец-то покидаем остров — днем позже запланированного, зато с багажом приключений.
На этот раз на море гораздо спокойнее, да и места у нас удобные, и двух этих обстоятельств вполне достаточно, чтобы сморить Клемента. Меня тоже клонит в сон, однако заснуть в общественном транспорте мне еще ни разу в жизни не удавалось. С завистью покосившись на своего посапывающего товарища, погружаюсь в чтение газеты. На первых четырех страницах ничего необычного: неутешительные прогнозы об экономике и Брексите, почему-то подающиеся как новости. Как будто кого-то можно этим удивить. Листаю страницы дальше, в надежде отыскать что-нибудь поинтереснее.
На восьмой странице в глаза мне бросается заголовок, однако не столько интригующий, сколько путающий: «Депутат-тори на обнародованном секс-видео».
Перечитываю заголовок, не отваживаясь приступить к самой статье. Каковы шансы, что на этот раз слитое видео порнографического характера касается кого-то из моих коллег? Увы, минимальные. И это означает лишь одно. Во рту у меня пересыхает, я с трудом сглатываю и принимаюсь за чтение.
Разумеется, только об одном депутате-тори статья и могла быть. О том самом депутате-тори, что в данный момент плывет на пароме и которого вот-вот хватит апоплексический удар.
— Клемент! — хриплю я. — Просыпайся!
Он медленно приходит в себя. Складываю газету и сую статью ему под нос.
— Посмотри, что эта сука теперь отколола!
Поначалу великан лишь осоловело таращится на текст, однако через несколько секунд глаза его начинают бегать по строчкам, в то время как складки на лбу прорезаются все глубже.
— Черт! — бурчит он.
Несколько утешает, что в статье не упоминается то незначительное обстоятельство, что ее герои являются братом и сестрой. В противном случае навряд ли новость оказалась бы погребена внизу восьмой страницы.
— Не понимаю, — изрекает Клемент.
— Что не понимаешь?
— На хрена она скормила это газете? Ну выставила тебя мудилой, но что она с этого получит?
Игнорирую весьма нелестную ремарку о своей персоне, поскольку вопрос о мотивах Габби куда более важен.
— Понятия не имею.
Великан пару раз поглаживает усы, затем выдвигает предположение:
— Может, взбесилась после нашего визита к ее мамаше.
Я, однако, сомневаюсь в данной версии. До сей поры Габби приводила в действие свой план с клиническим хладнокровием. Каждый его пункт имел какой-то смысл, и потому удар из мести представляется слишком импульсивным, слишком поспешным. Нет, утечка в прессу организована с какой-то целью.
— Это не ее стиль, Клемент. Что-то за этим кроется.
С минуту мы сидим и молча хмуримся на статью. Наконец, сквозь туман в моей голове пробивается гипотеза.
— Боже, — бормочу я, — кажется, это предвестие.
— Что-что?
Я подаюсь вперед, чтобы не подслушали соседи.
— Так, зададимся вопросом: с чего это центральной газете интересоваться незаконно снятым видео, как депутат-заднескамеечник занимается сексом?
— Ну им же надо чем-то заполнять страницы.
— Верно, вот только я абсолютно не медийная персона. Это вообще не инфоповод, иначе они и не запрятали бы публикацию на восьмую страницу.
— Зачем они тогда вообще напечатали ее?
— Мне приходят в голову лишь две причины, и обе соответствуют угрозам Габби.
— Выкладывай.
— Это что-то вроде анонса. Думаю, Габби убедила газету напечатать новость на условиях, что они получат эксклюзив, когда разразится настоящая сенсация.
— Про то, как братец отшпилил сестренку?
Меня начинает мутить, и отнюдь не из-за похмелья.
— Именно.
— Значит, этой статьей она хотела надавить на тебя еще сильнее?