Шарада
Шрифт:
Когда потерял всякий контроль над своей собственной книгой, вот с каких.
Курсор дисплея продолжал мигать, не двигаясь с места. Алекс резко отодвинул назад стул и вышел из-за стола. Его пальцы отказывались нажимать нужные клавиши, вот и все. Ничего страшного, так бывает. Даже обладатели Пулитцеровской премии иногда страдают творческим застоем. Неизвестно еще, были бы столь же хороши «Гроздья гнева», если бы у Стейнбека время от времени не случалось таких же вынужденных перерывов в работе. Возможно, и у Стивена Кинга бывали выходные дни, когда слова просто
Идя к окну, Алекс заметил на книжном шкафу почти пустую бутылку виски. Казалось, она подманивает и дразнит его.
Когда он в тот раз ушел из дома Кэт, она вся кипела от гнева и угрожала разбить о его голову отделанную металлом хрустальную вазу. Алекс сознавал, что ее ярость достаточно обоснованна, поэтому, выйдя от нее, направился прямехонько в винный магазин.
Первый глоток был отвратителен на вкус. Второй пошел уже лучше, а третий и четвертый и совсем хорошо. Следующие… а вот про следующие он уже ничего не мог сказать. Он только смутно помнил, что после этого его сильно рвало.
Потом он проснулся на рассвете от желания помочиться, настолько сильного, что ему было больно. От его дыхания замертво свалился бы даже слон. В голове был сплошной туман, он не помнил, как очутился на автостоянке перед торговым центром. Слава Богу, что он еще не попал в аварию и не искалечил себя или кого-нибудь из прохожих, ведя машину в состоянии опьянения.
К счастью, никто не сообщил в полицию, что в машине на автостоянке рядом с супермаркетом отсыпается какой-то пьяница. Его даже не ограбили: и машина, и кошелек были на месте.
Он поехал домой, помочился, вылив из себя больше литра, принял душ и побрился, затем выпил изрядную дозу аспирина, чтобы его голова перестала кружиться и гудеть, как двухтонный подшипник в бетономешалке.
Алекс перечитал ту брошюру, которую ему выдали при выписке из наркологической клиники, и произнес молитву анонимных алкоголиков. Он уже намеревался вылить остаток виски в унитаз, но затем передумал, решив сохранить бутылку как напоминание о том, что он все еще не вылечился от алкоголизма, что каждый глоток мог оказаться для него смертельным и что на дне бутылки не стоит искать ответы ни на один из мучивших его вопросов. Если бы они там были, он сам давно сумел бы справиться со всеми своими проблемами.
Он когда-то выпил целый океан спиртного, пытаясь понять причину того, что с ним случилось. Его молитвы Высшей Инстанции обычно имели форму вопросов. «Почему Ты Вдруг решил выбрать именно меня, Алекса Пирса? Я сделал что-нибудь не так? Или чего-нибудь не сделал, что должен был сделать?» Он платил налоги, регулярно жертвовал суммы в Армию Спасения, всегда хорошо относился к старикам.
Если это был тот случай, происшедший с ним в тот незабываемый день… Но ведь он уже тысячу раз говорил себе, что сожалеет о том, что произошло. Трудно было винить себя больше, чем это делал он. Он поступил так, как ему велел долг.
Но для Высшей Инстанции его логические рассуждения, по всей вероятности, значили не больше, чем для его начальства в полицейском
Теперь его единственным другом был Арни.
Арии. В этот момент его руки охотно сжали бы горло этого человека и подержали бы его так минуты две-три. Его честный агент посоветовал ему рассказать Кэт все без утайки. Ну, и куда его завела эта честность? Кэт едва не стукнула его по голове вазой. Что бы там ни говорили женщины, подумал Алекс, они на самом деле вовсе не стремятся к честности во взаимоотношениях с мужчинами.
Разве не было бы лучше для них обоих, если бы он продолжал с ней спать и получал от этого удовольствие, предоставив все остальное воле Провидения. Но в таком случае, как справедливо заметил Арни, он-таки был бы настоящим дерьмом.
Выругавшись, Алекс потерся лбом об оконный косяк. Мысли о Кэт лишали его аппетита и сна, вмешивались в его строжайшую самодисциплину и в его работу. Он боялся анализировать, почему эта женщина настолько завладела его рассудком. Он уже не верил собственным инстинктам. Чем больше он пытался разобраться в ситуации, тем она становилась запутаннее.
Существовал лишь один бесспорный факт: с того дня, как они разругались, он не написал ни одной приемлемой страницы для своего романа.
Если бы только заниматься с ней сексом не было так приятно!..
Но это было не просто приятно. Это было незабываемо.
Вот с чем он не мог смириться. Вот что мучило его и превращало в дерьмо его книгу. Твердо намереваясь взять ситуацию под контроль, чтобы не пришлось возвращать аванс издателю, Алекс вернулся к пустому дисплею своего компьютера и мигающему курсору.
Раз его постельная сцена не желала разворачиваться так, как он ее замыслил с самого начала, он попробует написать ее иначе и посмотрит, куда это его приведет. Чем это ему грозит? Он ведь не выбивает каждое слово на каменной плите. Эти страницы всегда можно переделать. Наверное, он так и сделает.
– Какого черта, – пробормотал он, быстро ударяя по клавишам. Алекс печатал только двумя пальцами, но действовал ими довольно быстро.
После часа непрерывного печатания, пролетевшего почти незаметно, у него было пять новых страниц.
И хороших страниц, без ложной скромности подумал он. Его возбужденный пенис мог бы легко вогнать в кирпичную стену дюжину-другую гвоздей.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
– У вас отдохнувший вид. – Шерри Паркс села напротив стола Кэт.
– Да, она хорошо выглядит, правда? – Джефф присел в другое кресло. – Ей давно надо было взять отпуск.
– Я прекрасно провела время, – сообщила Кэт. – Ела три раза в день и помногу. Просыпалась утром так поздно, что даже сказать стыдно. Совершала длинные пешие прогулки вдоль моря. Короче говоря, вела растительный образ жизни.