Шаукар
Шрифт:
— А если я скажу нет, тебя это остановит? Можно. Только ненадолго.
Омари зашёл в лазарет и тихо прикрыл за собой дверь.
— Хочу посмотреть на сокровища, — сказал Юрген.
— Ты всё-таки алчный, — усмехнулся Оташ.
— Я имею право знать, из-за чего я чуть не задохнулся в кургане.
Неру пришёл в себя на вторые сутки. Омари всё это время дежурил у его постели, прерываясь только на то, чтобы затолкать в себя еду, которую ему приносил Ако. Очнувшись, Неру сразу попросил принести ему бумагу и чернила. Узнав об этой просьбе, Юрген сам принёс парню то, что он хотел, а заодно захватил и деревянную подставку, чтобы писать можно было, не вставая с постели.
— Привет, герой, — проговорил Шу. — Как самочувствие?
— Всё отлично, — ответил Неру. — Долго я тут лежать не собираюсь.
— А зачем тебе бумага?
— Надо написать письмо в Фейсалию. Послушай, Юрген…
— Что?
— Они ведь не сделают ничего плохого с моей матерью? Получается, что я теперь предатель…
— Это с какой стороны посмотреть. Но давай я тоже напишу в Фейсалию. Ты ведь Алиму пишешь?
— Да. И маме.
— А я Кабиру напишу и замолвлю слово за твою маму. У нас хорошие отношения.
— Спасибо.
— Как ты оказался там, у оврага? — спросил Шу.
— Я не уехал тогда.
— Это я догадался.
— Я стал следить за дворцом, хотел понять, отправишь ли ты погоню, и узнать, что будет с отцом. А потом я понял, что Сармас идёт показывать, где сокровища. Я всё-таки был в этом замешан с самого начала, мне стало любопытно. Вот я и направился туда и спрятался в кустах. Между прочим, в этот раз я себя не обнаружил.
— Молодец, — улыбнулся Юрген. — Растёшь.
— А потом… я не знаю… Я был совсем рядом с великим шоно. Когда я увидел пистолет, я… я вообще не думал в тот момент.
— Спасибо тебе.
— Нет, не надо меня за это благодарить. Отец говорит, что Оташ меня простил?
— За шпионаж?
— Да.
— А что, много ты успел написать Алиму?
— Кое-что успел.
— Деньги хотел переслать в Фейсалию?
— Да, хотел. Но передумал.
— Оташ тебя простил, ты ведь жизнь ему спас.
— Я сейчас напишу письмо и дам тебе прочитать. Не хочу, чтобы ты сомневался во мне.
— Хорошо, — кивнул Юрген. — Я прочитаю. Пиши.
Неру писал долго, так старательно выводя каждую завитушку классической вязи языка амма, что даже высунул язык, чем умилил наблюдавшего за этим Шу.
— Фух, — наконец устало выдохнул парень, откладывая ручку в сторону. — Хорошо, что правая рука у меня не болит.
— Так мне прочитать? — поинтересовался Юрген.
— Да, — кивнул Неру.
Шу быстро пробежал глазами оба письма и проговорил:
— Довольно грамотно, — проговорил он. — И очень честно.
— А что, не надо было так?
— Наверное, именно так и надо. Послушай, из того, что ты успел передать Алиму, может быть, мне следует что-то знать?
— Я успел написать о Сармасе и предполагаемом кладе, — ответил Неру. — А ещё про Сабиру.
— Про Сабиру? — удивился Шу.
— У вас же похожая история, как с матерью Кабира. Вот только никто к ней не ходит, кроме женщин харама. Разве что сам Алим. А у вас всё как-то странно. И то, что ты к ней ходишь…
— И какой же ты сделал вывод?
— Что она оказывает влияние на правление Шоносаром.
— О как.
— Ну… я…
— Ты так и написал?
— Да. И знаешь что? Я не считаю, что я не прав. Да, я признаю, что шпионил, и я был бы готов принять за это положенное наказание…
— Шпионаж в Шоносаре карается смертью, — перебил его Юрген.
— Любой воин рискует своей жизнью, разве не так?
— Так. Я сейчас задам тебе один вопрос первый и последний раз. Мне нужен честный ответ.
— Спрашивай.
— Почему ты принял это решение?
— Какое?
— Служить Оташу, а не Алиму.
— Потому что я узнал отца. И он рассказал мне всё, о чём умолчал в письмах, понимая, что их могут перехватить. Рассказал о тебе, о великом шоно, обо всём, что вы сделали для него и для своего народа. Конечно, Кабир тоже прекрасный правитель, но я же служил не ему, а Алиму. Алим очень умный и сильный, но он ведь настраивал меня против отца. Я ожидал увидеть совершенно других людей, а увидел вас. А потом это землетрясение, курган… Вот я и выбрал. Пусть не сразу, потому что это было непросто. Я испугался, поэтому натворил всякой ерунды, за которую мне стыдно. Но просить прощения я тоже больше не стану.
— Гордый юноша, — улыбнулся Юрген. — Что ж, я тебе верю. Ты хочешь и дальше работать в Алмазаре?
— Хочу.
— Значит, будешь.
— А Пирата можно оставить?
— Так ты его вроде уже оставил.
— Ну, когда я типа сбежал, я подумал, мало ли…
— Всё это время Пират спокойно жил на псарне, и Ако бегал играть с ним. Не переживай. Может, обучишь его потом и станет он сыскным псом. Брунен тебе в этом поможет.
Расставшись с Неру, Шу направился к Оташу, который как раз заканчивал разговаривать с Нараном по поводу сроков завершения работ по восстановлению города.
— Как дела у Неру? — поинтересовался шоно, когда Наран ушёл.
— Идёт на поправку, — ответил Юрген и рассказал о своей с ним беседе и его письмах, не упомянув только о Сабире.
— Значит, хочет служить в Алмазаре?
— Да. Если Брунен будет против, я лично ему прикажу.
— Не будет он против. Ему важно, чтобы подчинённые выполняли свою работу, а не то, были ли они до этого шпионами или нет. В данном случае это даже Неру на руку.
— Я ещё предложил, чтобы Альфред помог Неру Пирата выдрессировать. Представляешь, будет у Алмазара своя ищейка.
— Брунен будет счастлив.
— Но у него же раньше были собаки.
— Вот я и говорю, будет счастлив.
— Я думал, это сарказм.
— Нет, хотя счастливый Альфред — это… эне, ты когда-нибудь видел его довольным?
— Не припомню.
— Вот и я тоже.
— Таш, но многие и тебя довольным никогда не видели, потому что у тебя лицо сложное.
— Нормальное у меня лицо!
— Слушай, я там в кладе видел красивую штуку…
— Какую ещё штуку?
— Витая цепочка. Я подумал, что на ней можно часы носить.