Шаукар

Рахаева Юлия Александровна

— Какое варварство, — поморщился принц. — Я обязательно разберусь.

— Так у Жерома погибла мать, — сказал шоно. — И сам он в детстве тоже пострадал от рук отчима, потому и ушёл из дома. Кстати, его родной отец умер от нервной горячки, как и твои родители, Юрген.

— Не надо нас сравнивать, — тихо ответил Шу.

— Что сейчас с отчимом? — спросил Густав.

— Он мёртв. Погиб, — ответил Оташ. — Неудачно упал, когда Жером его толкнул. На этом вся история.

— Интересно было на тебя взглянуть, Жером, — проговорил принц. — Как же тебе удавалось выдавать себя за визиря?

— Это оказалось нетрудно, ваше высочество, — ответил тот. На его губах появилась улыбка, но в голосе слышалось волнение.

— Нетрудно обманывать девушек или ты делал что-то ещё?

— В основном девушек.

— А как же Рыдой? О чём вы беседовали?

— Да как-то обо всём. Я успел получить неплохое образование, да и потом много читал.

— Сколько языков ты знаешь?

— Нортов, амма и сарби. Я понимаю, что визирь знает больше, но мне везло.

— Таво, тебе это всё так интересно? — спросил Юрген. — Мне вот вообще нет. Я хочу, чтобы он извинился перед Асель и её родителями.

— Ещё перед Суман, её отцом и братом, — добавил Оташ.

— Это ещё кто? — не понял Шу.

— А они у нас во дворце сейчас живут. Суман — твоя невеста, эне.

— Чего? Какая ещё невеста?

— Такая же как Асель. Приехала на верблюде с тюками. Замуж за тебя выходить. И я не смог их убедить, что это был не ты.

— Вот тебе обязательно надо было их всех замуж звать? — возмутился Юрген, повернувшись к Жерому.

— Так они все правильные, — ответил тот. — А ещё как только услышат слово «визирь», так всё — у них мечта жить во дворце.

— А с неправильными не пробовал?

— Я с разными пробовал.

— Вот что у меня теперь за репутация? — Юрген уронил голову на руки. — Мало того что взяточник, вор, так теперь ещё и бабник.

— По-моему, бабником слыть лучше, чем вором, — проговорил Алтан.

— С этим даже я согласен, — сказал Альфред.

— Дураки вы, — огрызнулся Шу.

— Оташ, а тебе не пришло в голову, что Жерома можно использовать? — вдруг спросил Густав.

— Каким образом? — отозвался шоно.

— Выдавать за визиря там, где это может понадобиться.

— Это ты шутишь сейчас? — спросил Юрген.

— Вовсе нет, — покачал головой Густав.

— Мне пока трудно представить, в какой ситуации это может пригодиться, но возможности я не отрицаю, — сказал Оташ.

— И что, ты собрался взять его на работу? — возмутился Шу. — Он же преступник!

— То есть давать должность, приравненную к министерской, человеку, которого обвинили в государственной измене и приговорили к казни, это мы можем. Не буду вспоминать, скольких человек он скормил крокодилам. Но он твой друг, и я это терплю.

— А Жером теперь твой друг?

— Я этого не говорил. И не отрицаю того, что он должен быть наказан за своё преступление.

— А что, — Юрген вдруг снова повернулся к Жерому, — стихи ты тоже пишешь?

— Нет, не пишу, — ответил тот.

— Но Асель рассказывала, что ты читал ей свои стихи.

— Это она думает, что мои. Я просто знаю много стихов наизусть, память хорошая.

— Кстати, о стихах, — проговорил Густав, — я вот без арфы, а ты, Юрген, случайно не взял с собой флейту?

— Взял.

— Может, сыграешь?

— Если ты споёшь.

— С удовольствием, если великий шоно не против.

— Не против, — ответил Оташ. — Мне нравится тебя слушать.

Шу знал многие из баллад Густава и мог играть их по памяти, они исполнили «Старый сад», а затем принц предложил совсем новую вещь, напел Юргену мелодию, и тот быстро подхватил её.

Спрячь в ножны свой меч, Мой рыцарь отважный, Вина, трактирщик, налей. Игра стоит свеч, И ангел бумажный Висит на гвозде у дверей. Кукушка в часах Молчит до рассвета, А стрелы нацелены в нас. Но на небесах Не сыщешь ответа О том, кто тебя предаст. Ведь ночь коротка, Мой рыцарь отважный, Вина не жалей и монет. Не дрогнет рука, Ведь ангел бумажный Хранит нас с тобою от бед.

Когда Густав закончил петь, все зааплодировали.

— Как всегда очень красиво, — сказал Оташ.

— Благодарю, — улыбнулся принц.

— Слушай, а кем ты работал, до того как стал меня изображать? — вдруг спросил Юрген Жерома, откладывая в сторону флейту.

— Много кем, — ответил тот. — Торговал, детей грамоте обучал, потом вот переводчиком с одним купцом в Шоносар поехал и задержался там.

— А почему бросил детей учить?

— Потому что один ревнивый папаша меня выгнал, да ещё всем разболтал о том, что меня лучше на порог не пускать.

— Ты соблазнил мать своих учеников?

— Это кто кого соблазнил. Я ничего не делал.

— Таш, его нельзя пускать во дворец.

— Боишься конкуренции? — усмехнулся Жером.

— По-моему, ты слишком наглый.

— Мне это уже говорили.

— Пожалуй, нам пора ехать, — проговорил Оташ.

— В таком случае я направлюсь в ту деревню, о который вы рассказали, — кивнул Густав. — Надо разобраться с тем, что там творится.

— А мы, значит, едем с этим, — Юрген показал на Жерома.

— Надо же его представить перед роднёй Суман, — ответил Оташ. — Пусть выкручивается, а мы посмотрим.

— Да получится то же самое, что с Рыдоем, — Жером дотронулся до ещё не зажившего синяка под глазом.

— Смотри, как бы ещё хуже не получилось. Её отец и брат не занимают должность наместника и сдерживаться не станут.

Простившись с Густавом и Жоржем, вся компания двинулась в обратный путь в Шаукар.

V

Юрген понял, что это была Суман, по радостному блеску в глазах девушки, спешащей навстречу им по коридору. Ему стало её очень жалко, и он обернулся на Жерома, который остановился, но уже не мог никуда спрятаться.