Шаукар
Шрифт:
— А чего это он должен запретить?
— Не знаю. Он тебя спас, поэтому…
— Поэтому ты теперь его слушаешься?
— Помолчи. Разболтался тут.
— Я три дня молчал, имею право.
Открыв дверь, Оташ остановился и тихо проговорил:
— Прости.
Он хотел уже выйти, но Юрген остановил его:
— Ты тоже прости, — произнёс он.
— Я всегда должен был тебе верить, — не оборачиваясь, сказал Оташ. — И я буду тебе верить.
Уже вечером в комнату к Юргену пришли гости. Это были Альфред и Элинор в сопровождении Оташа. Акст сразу же подошёл к Шу и обнял его.
— Как я рад тебя видеть, — проговорил он.
— Взаимно, — ответил Юрген.
— Шоно рассказал нам о том, что ты учудил, — сказал Брунен.
— Давай, ещё ты начини придираться.
— Нет, я не стану издеваться над тяжелораненым.
— Где ты тут нашёл тяжелораненого?
— Лучше расскажите ему, что вам удалось узнать, — вмешался Оташ.
— Хорошо, — кивнул Альфред и, подвинув стул, сел рядом с кроватью. — Мы выехали сразу, как только получили твоё письмо, Юрген. Настоящее имя Улычена, скажу сразу, на самом деле Ермек. Вполне возможно, что вы с Оташем его и не помните, особенно ты. У Ермека была старшая сестра Максат. Когда я начал рассказывать об этом Оташу, он вспомнил это имя.
— Да, — кивнул шоно. — Так звали невесту Ихсана, моего друга детства.
— Всё верно, — подтвердил Брунен. — Ты знаешь, Юрген, что случилось с Ихсаном. Он предал Оташа, после чего был убит на поединке. Максат не выдержала того, что случилось с её женихом, и покончила с собой.
— Я даже не знал об этом, — сказал Оташ. — Непростой был период. Я только стал великим шоно и должен был принять управление Шоносаром после отца и Сабиры.
— Ермек, который тогда был ещё подростком, очень любил свою старшую сестру, — продолжал Альфред. — Он решил, что во всём виноват Оташ, потому что именно он убил Ихсана. Ермек поклялся отомстить. Он затаил обиду и начал готовиться к своей мести. Долгие годы Ермек учился, ездил по стране и по крохам собирал информацию. Он узнавал всё обо всех: об Оташе, о Юргене, об Алтане и Бальзане, даже о будущих министрах. Историю с медведем он слышал сам из уст Ихсана, когда тот рассказывал её невесте. Чтобы разузнать всё о Наране, Ермек ездил к думенам и даже жил там какое-то время. Потом он перебрался в Шаукар. Не сразу, но он подобрался к служанке Сабиры Зульфас. Втершись к ней в доверие, Ермек сделал её своей шпионкой. Зульфас много чего слышала и видела, пока прислуживала Сабире.
— Мейрам всё подтвердила в итоге, — добавил Оташ. — После ареста Улычена я сам поговорил с ней. И про Омари она тоже рассказала, что оговорила его по приказу Улычена, который совсем заморочил ей голову и запугал её.
— А сегодня, кстати, Элинор разыскал змеелова, который продал Ермеку эфу, — сказал Брунен.
— Да, — кивнул Акст. — Так что это косвенно доказывает, что именно Ермек принёс змею во дворец.
— Послушайте, а откуда у него деньги на всё это? — спросил Юрген.
— Хороший вопрос, — отозвался Брунен. — Первое время Ермек жил на накопления своих родителей, которые не прожили долго после смерти дочери. Затем он начал работать, брался за всё, что придётся. У меня нет доказательств, но я почти уверен в том, что на какое-то время Ермек присоединился к банде бродячих разбойников, которые нападали на путников и грабили их. В одном из таких нападений были украдены очень дорогие украшения. Так вот одно из тех украшений всплыло здесь, в столице. Скупщик говорит, что по описанию человек, принёсший ему это украшение, был очень похож на Ермека.
— Вот я так и знал! — воскликнул Юрген. — Так и знал, что он кого-то ограбил.
— Сагдай тоже приехал, — проговорил Оташ. — Он вспомнил Улычена, вернее, Ермека. Сагдай говорит, что от этого мальчика всегда веяло холодом. Такой не мог быть сыном небесного волка.
Когда гости ушли, Шу немного задремал, но вскоре его разбудил шум у дверей. Открыв глаза, Юрген не сразу поверил тому, что увидел. В лазарет в сопровождении лекаря вошла Сабира.
— Только недолго, — попросил лекарь и оставил их одних.
— Здравствуй, мой мальчик, — проговорила Сабира и села рядом.
— Как ты сюда попала? — удивился Шу.
— Великий шоно позволил.
— Позволил? Он разрешил тебе покинуть твою комнату?
— Да, чтобы навестить тебя. За дверью меня ждёт охрана.
— Какая муха его укусила?
— Думаю, это не муха, а кто-то покрупнее, — улыбнулась Сабира. — Значит, тебя вдохновили мои слова о шахматах и ты решил пожертвовать ферзём.
— Сработало же, — тоже улыбнулся Юрген.
— Будь я твоей матерью, отшлёпала бы тебя и не посмотрела, что ты уже взрослый.
— Я и так весь болю, не надо, — тихо рассмеялся Шу.
— Знаешь, даже я не ожидала от тебя подобного.
— Да ладно уже вам всем. Что было, то было. Главное, Оташ теперь мне верит, а самозванцу нет.
— Я очень рада, что ты выжил, — проговорила Сабира.
— Я и сам рад. На самом деле я очень на это рассчитывал. Ты ведь знаешь, что я приказал Алтану позвать Оташа, а Бальзану зайти в покои Улычена через три минуты, после того как сам туда зайду? Так что я верил в то, что мне окажут первую помощь. Да и лекарь у нас хороший.
— Никогда больше так не делай.
— Надеюсь, что не придётся.
— Лекарь сказал, тебе нужно отдыхать, поэтому я пойду.
— Постой. Расскажи мне что-нибудь.
— Рассказать? — удивилась Сабира.
— Ну, легенду какую-нибудь. Или сказку.
— Сказку? Ну, хорошо. Я попробую. Слушай. Было это давным-давно, когда Шоносар не был ещё так велик как сейчас. В одном горном селении жил юноша, звали его Хаал, и был он добрым, а сердце его было открыто для каждого. Любая работа спорилась в его руках, и люди часто обращались к нему за помощью или советом. И никто не уходил обиженным. Слава юноши дошла до одного очень богатого, но завистливого правителя по имени Жарас. Захотел он воспользоваться талантами Хаала, чтобы стать ещё богаче. Хаал был юношей очень свободолюбивым и, узнав об этом, решил уйти в горы и поселиться там. Люди продолжали идти к нему за помощью, но дорогу могли найти только чистые сердцем. Тем временем Жарас прознал, что другой правитель, которого звали Кайым, был намного богаче, чем он, и решил он пойти на него войной. Кайым же тоже захотел помериться силами с соседним правителем. Собрали они огромные полчища, разделив сарби на два враждующих лагеря, и направились войной друг на друга. Узнал об этом Хаал, кровью обливалось сердце его, когда думал он о том, что в угоду гордыне двух правителей могут погибнуть невинные люди. Собрал Хаал все свои силы и взмолился, обращаясь к Тенгри и небесному волку. И превратился Хаал в огромный горный массив, который стеной встал между двумя враждующими армиями. И отступили люди в страхе, увидев, как разверзлась земля и выросли скалы до небес. Поняли они, как горько ошибались, и опустились на колени перед священными горами. Самая высокая скала напоминала голову Хаала, заботливо смотрящего на землю и обнимающего её своими руками-горами. И до сих пор идут люди к горам Хаал, но дойти могут только те, чьи помыслы чисты, а желания искренны.
— Какая красивая история, — проговорил Юрген. — Я и не знал, что горы Хаал получили своё название в честь имени того юноши.
— Вы с Оташем были там и нашли желаемое, ведь так? Значит, ваши помыслы были чисты. А теперь спи, мальчик мой.
Узнав, что Улычен просит встречи с великим шоно, Оташ поначалу не хотел идти, но затем всё-таки передумал, решив, что может пожалеть об этом позже, ведь самозванец мог сообщить что-то важное, что упустили Альфред и Элинор. Улычен, а вернее, Ермек, выглядел абсолютно спокойным, будто бы не его должны были на днях казнить. Увидев Оташа, он подошёл к решётке и проговорил:
— Великий шоно, мне необходимо сообщить тебе нечто важное.
— Слушаю тебя, — ответил Оташ. — Только покороче.
— Если покороче, то Юрген умирает.
— Юрген не умирает. Это всё?
— Он умирает, потому что мой кинжал был отравлен. Я позаботился об этом заранее на всякий случай.
— Прошло три дня. Я не верю тебе, — Оташ развернулся, собираясь уйти.
— Дело твоё, — сказал Ермек. — Но это медленный яд. Первые симптомы могу появиться аж через месяц. Но вот если они появятся, а до этого пациенту не будет оказана своевременная помощь, его смерть неизбежна.