Шайтан-звезда (Часть 2)
Шрифт:
– А я, как же я, о друзья Аллаха?
– завыл цирюльник, брыкаясь, как будто добавляя ногами выразительности речам.
– Вы не можете покинуть меня здесь в таком наисквернейшем положении!
– На голове и на глазах!
– произнес марид в образе пса, после чего молча повернулся к цирюльнику хвостом и сделал такое движение левой задней лапой, как если бы закапывал свой помет.
– Ступай за мной, о Зальзаль, - приказал аш-Шамардаль, - но измени вид, чтобы та старуха раньше времени не заподозрила неладное, разорви Аллах ее покров...
Пес
Когда аш-Шамардаль вернулся в комнату, благородная Бертранда отпрянула от стола, и это очень не понравилось мудрецу.
– Этот бездельник и болтун вызвал меня из-за сущей ерунды, о госпожа, сказал он тем не менее.
– Давай снова займемся твоим ожерельем. Ты говорила о том, что оно способно изменить облик своей владелицы в глазах людей. Я хотел бы знать, как это происходит. Раз уж ты все равно надела его, о госпожа, то прими хотя бы образ ребенка, если это под силу ожерелью.
Бертранда усмехнулась.
– Ему под силу дать мне даже образ дракона - а что будет со мной потом, о аш-Шамардаль? Я опять засну в самом неподходящем месте?
– Сделай это хотя бы ненадолго, чтобы я понял, как действуют свойства ожерелья!
– настаивал мудрец.
– Объяснить тебе этого я не могу - никто из смертных не знает, как пламя, которое отдают талисманам Врата огня, проникает в человеческое тело и заставляет его выполнять приказы рассудка.
– Но ведь ты, меняя образ, хочешь стать тем, чем задумала! Ты умеешь пользоваться ожерельем, и не понимая тайн, которыми окутаны Врата огня! возразил аш-Шамардаль.
– Ради Аллаха, ради Сулеймана ибн Дауда, который оставил нам знания и талисманы, ради спасения своей души - покажи мне, как ты это делаешь!
Мудрец взмолился с такой страстью, как если бы просил красавицу-певицу, достойную харима повелителя правоверных, о тайном свидании.
– Ты непременно хочешь, чтобы я предстала перед тобой ребенком?
– с подозрением спросила Бертранда.
– Хорошо, сейчас я сосредоточусь, и вызову перед глазами образ младенца, и постараюсь припомнить, что ощущает годовалая девочка, и каково ее тело, и каким кажется ей мир. А ты внимательно следи за мной - может быть, таким путем мы действительно поймем, как действует ожерелье...
Старуха неловко уселась в углу комнаты на ковер, подтянула колени к подбородку и закрыла лицо руками.
Затем она отвела от глаз ладонь и уставилась в лицо аш-Шамардалю, как бы не видя его.
Вокруг глаз образовались белые круги и стали таять, а от них по лицу Бертранды разошлось розоватое свечение.
Оно сползло по шее и исчезло под мантией, но не совсем, а как исчезает светильник под плотной тканью. Кольцо свечения, охватившее Бертранду наподобие мужского объятия, сползло по ней до ковра и растаяло.
Аш-Шамардаль, внимательно следивший за этим кольцом, поднял взор - и увидел, что лицо старухи искажается, как будто воздух перед ним подернулся мелкой зыбью, но на этом посветлевшем лице уже сверкают большие черные глаза, широко распахнутые и лишенные смысла глаза ребенка. Округлились щеки, приоткрылись розовые губы и стали видны десны с первыми младенческими зубами.
Мантия также преобразилась - она стала одеяльцем с меховой опушкой, за отогнутым краем которого былы видны вышитый ворот рубашечки и выпущенное поверх нее черное ожерелье.
В углу комнаты сидело на полу прелестное дитя, девочка не более годовалого возраста, каким, очевидно, была Бертранда много лет назад.
– О высокородная Бертранда, кажется, я понял, что произошло с твоим ожерельем!
– воскликнул аш-Шамардаль, подкрадываясь к младенцу.
– Ты была права, говоря о загадочном пути, которое проходит пламя, исходя из Врат огня и посредством ожерелья проникая...
Быстро опустившись на корточки, он схватил ожерелье и попытался сдернуть его с шейки младенца. Но оно непостижимым образом зацепилось и не соскочило.
Детская ручка легла поверх его руки - и обратилась в желтую, покрытую чешуей, птичью лапу с длинными корявыми когтями.
Лапа сжала его руку с такой силой, что его душа на мгновение от боли улетела, он повалился наземь и застонал, прикрываясь свободной рукой от неизвестно как проникшего в помещение острого луча света.
Марид в образе крысы выскочил из-под полы халата и отбежал в сторону.
Со странным, несвойственным крысе звуком "хуг, хуг" он стал расти, дорос до собачьего вида, повторил этот звук - и вдруг заполнил собой едва ли не всю комнату.
Марид Зальзаль ибн аль-Музальзиль, из правоверных маридов, подданных Синего царя, встал, сгорбив широкие плечи, ибо его собачья голова, увенчанная хвостом волос, наподобие конского, пробила бы потолок, вздумай он распрямиться в полный рост.
– Ко мне, ко мне, о Зальзаль!
– позвал аш-Шамардаль.
– Уничтожь эту распутницу!
Но взор марида был обращен к столику. Там лежало нечто, настолько для него важное, что он пренебрег приказом своего повелителя.
– Сам ты распутник и сын распутника!
– возразила Бертранда.
– Какой ты мудрец и маг? Ты - самозванец! Ты убил аш-Шамардаля и присвоил его имя и его сокровища! Ты не знаешь простейших вещей!
Она расхохоталась - но это скорее был орлиный клекот, ибо свою голову она представила глазам аш-Шамардаля птичьей, с острым желтым клювом и зловонным дыханием.
– Я могу показаться тебе хоть муравьем, но подлинный мой рост остается прежним, о глупец, о бездарный ученик возчика нечистот!
– продолжала она, все сильнее сжимая руку, так что кровь выступила из-под ногтей оплошавшего мудреца.
– А сейчас я вселю в тебя безмерный ужас - и он останется с тобой навеки, о проклятый!