Шекспир курит в сторонке

Донцова Дарья

Я нажала на красную кнопку, набрала телефон Антона и услышала:

– Котов слушает.

Отличная фамилия для ветеринара.

– У меня заболел паук, – заныла я, – можно его вам показать?

– Не сегодня, – отказал Антон, – а что за экземпляр?

– Хорошенький, – всхлипнула я, – симпатичненький, с лапками. Вдруг он умрет? Умоляю! Ему совсем плохо.

– Опишите симптомы, – потребовал врач.

Я растерялась, а потом рассердилась на себя за глупость. Следовало предварительно прочитать описание какой-нибудь паучьей болезни, а уж

потом беспокоить Антона. Сейчас придется выкручиваться.

– Ну… ему нехорошо, – осторожно произнесла я.

– Насколько? – уточнил Антон.

– Не ест, не играет, скучный, – в порыве вдохновения перечислила я.

Собеседник молчал.

– Сильно кашляет, – сгустила я краски, – чихает, горло красное, насморк.

Из трубки донесся смешок, и Антон произнес:

– Ну раз у несчастного столь ярко выраженные респираторные явления, то ладно. Могу посмотреть. Сегодня, после двадцати часов, раньше не получится. Вам придется приехать ко мне домой, записывайте адрес. Кто дал вам мой телефон?

– Борис Олегович Ветошь, – сказала я, – еще давно, зимой.

– Он вас предупредил, что я не оказываю платных услуг? Даю консультации исключительно знакомым, по дружбе? – осведомился Антон. – Пауки мое хобби.

– Да, да, да, – зачастила я и на всякий случай решила польстить ветеринару: – Борис о вас говорил с восторгом: «Лучше Антона Котова во всем мире нет!»

Из трубки снова раздался смешок.

– Жду вас. Не опаздывайте.

– Никогда! – радостно закричала я, быстро попрощалась с Антоном и тут же позвонила в магазин, где торговали насекомыми.

На сей раз трубку взяла женщина. Мне оставалось лишь радоваться, как удачно складываются обстоятельства. Антон жил в паре кварталов от магазина, который работал до семи тридцати. Я успею скататься с Карфагенычем, приобрести паука и пробраться под видом энтомолога-любителя к Котову. Я снова нажала на кнопку.

– Весь внимание, – торжественно возвестил Каро.

– Простите, я въехала в зону, где нет приема, – соврала я, – вот мы и разъединились.

– Как вы узнали мой номер? – удивился Карфагеныч.

– У меня определитель, – объяснила я.

Правда, еще есть функция распознавания так называемых «спрятанных» номеров плюс много других интересных возможностей, но милейшему Каро Финогеновичу совсем не нужно о них знать.

– Вы готовы прибыть в агентство? – спросил отец Лапы. – Называю улицу и номер дома. Запомните?

Я надавила кнопку на боковой панели сотового. Вот вам еще одна фишка моей самой затрапезной и дешевой на вид трубки: она записывает любой разговор.

Сегодня явно мой день, фирма, в которую решил обратиться Каро, находилась в самом начале Дмитровки, и при мысли о том, что не придется рулить по пробкам, я обрела прямо-таки лучезарное настроение. Даже Карфагеныч при встрече показался мне вполне симпатичным.

– Татьяна, наша задача получить много услуг за малую плату, – с места в карьер начал будущий тесть Коробка. – Предлагаю предоставить основные переговоры мне. Если

я скажу «да», вы соглашаетесь. Произнесу «да, да» – возражаете. В противном случае расходы могут стать выше, чем я рассчитываю.

– Хорошо, – согласилась я.

– Достигнут консенсус, – с удовлетворением заметил Каро, – сидите в приемной, я отправляюсь искать нужного специалиста, абы к кому не пойдем. Сначала произведем психологическое сканирование.

Я снова согласилась.

– Ладно.

В круглом холле, куда выходило несколько дверей, сидели люди с мрачными лицами. Совсем не похоже, что они пришли обговаривать сценарий свадьбы. Сев за маленький столик, я очутилась напротив стенда, где были размещены фотографии разных свадебных платьев. Над ними была надпись, сделанная красным фломастером: «Как одеться невесте, чтобы выделиться на фоне гостей». Стараясь не рассмеяться, я опустила взгляд и услышала тихий женский голос:

– Петь, ты деньги взял?

– Не дам, – коротко ответил бас.

Я постаралась незаметно посмотреть туда, откуда доносились звуки. Чуть поодаль от меня обнаружилась троица. Даме лет пятьдесят. На ней красный костюм, усеянный белыми горошинами. Мужчина в мятых черных брюках и простой майке. Старуха, вся в темно-фиолетовом, глядела грозно.

– Как тебе не стыдно, – укорила дама спутника. – Ну отчего ты такой жадный?

– Мой сын на черный день копит, а теперь все сбережения на свадьбу пустить? – вмешалась в беседу бабка. – Замолчи, Нинка. Хватит того, что он тебя и дочку на горбу несет! Нечего Петеньке на шею еще и будущего зятя сажать. Ох, убили бобра! Нашли голожопого! Ни машины, ни квартиры, ни дачи, ни денег, ни родителей. Долго, Нинка, твоя дочь его искала!

– Мама, вы же знаете, они с Леночкой друг друга любят, – попыталась вразумить свекровь невестка.

– Любовь ихняя, а денежки Петины, – каркнула мамаша.

– Мать, замолчи, – приказал Петр, – не порти праздник.

Бабка притихла, зато в их разговор бесцеремонно вмешался дед, сидевший чуть поодаль от честной компании.

– Правильно, сынок, баб надо в строгости держать, вот я со своей сорок пять лет живу! До сих пор ругаемся, аж в ушах звенит! Она в гневе и сковородку швырнет, и сервиз мне в спину запулит, из дома выгонит, из окна вывесится и ну на всю улицу орать: «Не смей, старый козел, домой возвращаться!»

Но я ей спуску не даю, пойду к мужикам в гараж, всю правду о жене в лицо выскажу, и назад. Не смеет она мной командовать. Главное, показать, кто в доме хозяин! Не давать бабе спуску. Моя моду взяла, если после девяти вечера домой придешь, дверь не открывает. Программа «Время» по телику идет, старуха в прихожую не выходит. И еще имела наглость мне заявить: «Припрешь поздно, спи на лестнице!»

Думаете, ей такое хамство с рук сошло? Нет! Я всегда в двадцать сорок пять в квартире. По-своему поступил! Никто не имеет права мне указывать, когда в родной дом входить. Я сам решил, что без четверти девять возвращаюсь, и точка!