Шел ребятам в ту пору…
Шрифт:
Я с тобой, отец!
Ноги по щиколотку вязли в песке. Желтые, выгоревшие на солнце волосы мокры от пота. Штаны дырявые на коленях, рубаха с заплатами на локтях. Шел босой мальчишка на серьезное, рискованное дело, опасливо оглядываясь. Разные думы бродили в голове.
Три дня назад с ним произошло вот что…
— Партизан Владимир Шеманаев явился по вашему приказанию, — лихо козырнул Володя комиссару партизанского соединения Золотухину.
— Садись, — мягко сказал Михаил Иванович и провел ладонью по своей бритой голове.
— В разведку пойдешь? Не струсишь?
— Кто трусит, того в партизаны не берут, — вскочив, четко ответил Володя.
— Однако ты находчивый, — улыбнулся комиссар. — Да садись же! Что ты, как мяч, подскакиваешь?! Слушай меня внимательно.
Володя покорно сел, не сводя с комиссара внимательных глаз.
— Я хочу, чтобы ты подумал. Дело серьезное. В разведку придется идти одному. В Терекли-Мектебе расположилась вражеская часть. Надо узнать о численности противника, наличии боевой техники.
— Я выполню задание! — опять подскочил Володя.
Комиссар задумался.
— Ты какой изучал в школе язык?
— Немецкий.
— А как изучал? Для учительницы или для себя?
— Для себя, товарищ комиссар! — засмеялся Володя.
— Хорошо. Вот словарь, вызубри его за трое суток, — и Золотухин протянул ему тоненький немецко-русский разговорник.
— Когда прикажете идти?
— Прыткий какой! К этой ответственной разведке тебя будут готовить несколько дней.
— О-о-о! — недовольно протянул Володя.
— Не окай, не в лес за цветочками идешь.
…Устал Володя, ночь надвигается, а он все идет и идет по песчаной степи. Улыбнулся — вспомнил партизанку Любочку Некрасову. Она на три года старше его, но это не мешает им дружить. Когда они возвращаются из разведки и коротают вечера вместе с партизанами, то только и слышится Любочкин смех. А как она танцует! Словно вихрь! Сейчас, наверное, беспокоится о нем.
Ночь. Мальчишка все шагает и шагает. Спать хочется. Кажется, лег бы в эту зыбкую постель и уснул. Но надо идти. Задание.
Наконец на востоке занялась заря. Впереди показалось село с маленькими хатками-мазанками да редкими деревьями акаций. Володя постучался в первую хату. Вышла средних лет заспанная женщина, зевнула сердито спросила:
— Чего тебе?
—
— Иди отсюда! Много вас тут ходит! — закипела селянка от злости.
Володя присел на деревянную, почерневшую от дождей скамейку у другого двора и устало прикрыл глаза. Горькое ощущение неприкаянности овладело им. Хотелось спать, ныли ноги.
— Мальчик, заходи в дом! — ласково вполголоса пригласила хозяйка.
Обрадованный Шеманаев чуть не бегом пересек двор и очутился в темных сенцах. Его обдало запахом козьей шерсти и чего-то кислого. В первой низенькой комнате с глиняным полом спала на деревянной кровати девочка лет тринадцати. Куцые косички завязаны цветными тряпочками.
— Садись! — указала женщина на табуретку. — И чего ты к этой нелюдимке сунулся?
— А я откуда знаю, кто у вас людим и кто нелюдим, — устало ответил Володя. — Как вас зовут, тетя?
— Теткой Груней меня кличут.
— Тетя Груня, я ищу маму и очень заморился. Нельзя ли у вас часика три поспать?
— Ложись возле Сони, а я тем временем борща сварю.
Володя вымыл ноги в сенцах, осторожно лег, чтобы не разбудить девочку, и мгновенно уснул.
…Вскочил он как ужаленный, осмотрелся и, когда увидел конопатую рожицу Сони, просунувшуюся в открытое оконце, сразу вспомнил все. Девочка улыбнулась ему и, как видение, исчезла. Зато в ту же минуту в комнате появилась тетя Груня.
— Плесни на лицо водицы и садись борща поешь.
— Тетя Груня, немцев в селе много? — спросил Володя.
— Много, хлопчик. — Женщина спрятала руки под фартук и смотрела на гостя.
— Небось вооруженные? — несмело поднял от тарелки глаза.
— Сказано, хлопец, — усмехнулась тетка Груня. — А ты видел фрица невооруженного? И машины, и мациклетки, и пушки у них есть. В парке нашем. Поломали деревья, поворовали у баб курей. Очень любят вражины, русских курочек. Кость бы им поперек глотки стала! — от доброго взгляда Груни не осталось и следа.
— Спасибо, тетя Груня, пойду теперь маму искать.
— Куда пойдешь-то?
— Ну, в центр.
— Соня! — позвала тетя Груня, выглянув в окошко. Ее лицо вновь приобрело прежнюю доброту.
Конопатая девочка с растопыренными косичками вбежала в комнату.
— Проводи хлопчика в центр. Ты хоть скажи, как тебя зовут?
— Володя.
— Ну, ступай, Володя! Если что, приходи к нам. — И проводила его до ступенек крыльца.
На улице Соня вдруг стала серьезной, замкнутой.
— У тебя есть отец?
Не получив ответа, Володя повторил вопрос.
— На фронте он, — через плечо буркнула девочка.
— А ты в центре часто бываешь?