Шелестят паруса кораблей
Шрифт:
Крепость Росс показалась на траверзе, но подойти к ней не было возможности. Обрывистый берег, отсутствие закрытой бухты и удобной якорной стоянки заставили «Камчатку» оставаться в дрейфе.
Крепость Росс была основана в 1812 году с добровольного согласия жителей. В ней был русский гарнизон, тринадцать пушек. Отсюда шел торг пушниной с далеким Кантоном. Охота и ловля ценной рыбы издавна велась русскими промышленниками, пришедшими сюда из Сибири много десятков лет назад.
Основатель крепости Кусков вел дело умно. Местные индейцы, по природе мирные и незлобливые, уживались с русскими.
Комендант Кусков прибыл из крепости на алеутской лодке. Он много и увлеченно рассказывал Головнину и его помощникам о богатствах края. Колония быстро разрастается и богатеет. И хотя русских здесь мало, но они располагают большим количеством лошадей, стадами коров, множеством птицы. Поля и огороды приносят обильный урожай. Работает мельница, поставлена выделка сукон и кож.
Головнин побывал у него на ферме. С особым вниманием осмотрел две бригантины, построенные из великолепного местного леса.
Скуповатый на похвалы Василий Михайлович, ознакомившись с постановкой дел в колонии Росс, сказал офицерам:
— Хотел бы видеть всех работников компании столь же деятельными и заботливыми.
От Кускова Головнин узнал, что главный правитель компанейских селений флота капитан Гагемейстер находится в Монтерее. На «Камчатку» на лодках были доставлены необходимые съестные припасы, и при благоприятном ветре она двинулась дальше к югу.
В северной части залива Монтерей они встретились с судном, шедшим под флагом директора Российско-Американской компании Гагемейстера. Суда обменялись салютами. Личное свидание Головнина с Гагемейстером состоялось в Монтерее.
Губернатор и комендант испанского порта маркиз де Сола предложил Головнину и его офицерам верховых лошадей. Они могли осмотреть селения туземцев и духовные миссии испанцев в Монтерее.
В ближайшей миссии русских встретили колокольным звоном. За низкой стеной, окруженная цветниками и пышным садом, стояла высокая, вместительная церковь. Тут же, за стеной, в одноэтажных строениях жили монахи со всей обслугой. Индейцы жили вне ограды в убогих казармах без пола и крыш.
— Это же рассадник эпидемий, — возмущался штаб-лекарь Новицкий.
— И это в такой богатой стране! — качал головой Тиханов.
Монах отец Иоанн сообщил русским, что при миссии осталось около четырехсот индейцев, то есть вдвое меньше, чем тридцать лет назад, в год посещения Лаперуза.
— Вы только посмотрите на их лодки! — воскликнул Филатов. — Здесь по берегам растут великолепные деревья. Даже у нас на Урале нет деревьев с такими стволами — две сажени в обхвате! А на чем они плавают? До сих пор не додумались до простой долбленки!
— Вы, лейтенант, забываете, — как всегда сдержанно заговорил Головнин, — что местные индейцы — кочевники. Что прикажете им делать при переходах с тяжеловесными долбленками? А трава в степи всегда под рукой. Час — и плот готов. И бросить не жаль.
Филатов не сдавался:
— Кочевники! А кто их заставляет?
— А кто заставил их родиться в Америке, да еще индейцами, а не испанскими грандами? — не удержался Лутковский.
— Условия жизни здесь не похожи на Россию, — продолжал Головнин. — Да, они строят себе убогие шалаши. Но зайдите в мою каюту, и вы увидите их изделия, кои я намерен показывать у нас на родине. Их плетеные корзиночки, не пропускающие воду, вызывают удивление. С помощью раскаленных камней они варят в них пищу. Полюбуйтесь их шляпами и головными уборами из перьев, и вы убедитесь в том, что они изобретательны, искусны и тщательны в работе. До прибытия европейцев их жизнь определялась условиями местной щедрой природы. Попадая к миссионерам, они научаются новым ремеслам. Вы видели каменную церковь? Она построена индейцами. При миссии святого Карла есть плотники, столяры, каменщики.
— Говорят, у них урожай сам-семьдесят, — заметил Новицкий.
— Вы правы. Но испанцы ничего не сделали, чтобы улучшить жизнь индейцев. До сих пор они молотят хлеб саженными палками и носят зерно в рубахах.
Кажется, никогда капитан не говорил с таким волнением.
Лутковский смотрел на будущего родственника, и в глазах его светилось уважение. Вот почему полюбила Головнина добрая и прямодушная Дуня.
— Сан-Франциско может считаться удобнейшей гаванью в мире, — продолжал Головнин. — Все здесь уготовано природой для создания крупнейшего международного порта. Строевой лес для верфи, место для обширного города, природные богатства, климат. Но все это испанцы держат на замке. Правда, их власть в Америке все больше становится парадной бутафорией. Когда у берегов Калифорнии появляется иностранное судно, к крепости по два, по три скачут всадники. Этакая пантомима! Будто последние отстающие солдаты спешат присоединиться к гарнизону.
— А ведь когда-то это были мужественные и смелые завоеватели, — заговорил Матюшкин.
— Избалованное испанское дворянство исчерпало свою энергию. На смену ему поднимаются другие, — заметил Головнин.
— Вы думаете, господин капитан второго ранга, будущее за Англией?
— Не сомневаюсь, — категорически ответил Головнин.— Я видел англичан в деле. Они, как и испанцы, хищники. Но хищники умные, расчетливые и упорные.
— А правда ли, что испанцы до сих пор претендуют на русские земли на Аляске? — неожиданно спросил Врангель.
Головнин обернулся к нему и после короткой паузы сказал:
— Да, испанцы не признают наших прав на Аляску. Но видите, как любезно принимают они нас в Монтерее? По международному праву, у испанцев нет прав на север Америки. Ни один испанский мореплаватель не побывал как исследователь севернее тридцать восьмой параллели. Претензии Испании на Аляску ни на чем не основаны. И лучше всех понимают это сами испанцы.
Вернувшись к себе в каюту, Василий Михайлович записал: «Хотя некоторые путешественники и восхваляют учреждение миссий в Калифорнии и правила, коими отцы миссионеры руководствуются в управлении новообращенной в христианство своей паствой, считая индейцев за несмысленных детей, но я думаю, что при другом правлении Калифорния скоро сделалась бы просвещенною и даже богатой областью».
Трое суток шли переговоры между Гагемейстером и Головниным. Правитель компании торопился к себе на север. На его корабле был хлеб, закупленный для российских колонистов. Его ждали на Кодьяке и на Ситке.
Гагемейстер, морской офицер и друг Головнина, принял сложное наследство. Василий Михайлович не скрыл от него своих впечатлений и сделанные им выводы. Новый правитель поделился с Головниным своими планами оздоровления огромного хозяйства компании.
В Европе происходили бурные события. Создавались и рушились союзы. Менялась власть в Мадриде. На смену династий испанская Америка отвечала сменой губернаторов. Но существо дела оставалось то же. Огромные заокеанские владения только числились за короной католического монарха. Раскинувшиеся во всю ширь материка, но лишенные связующих путей, испанские колонии не складывались в единое хозяйственное целое, жили по инерции своей несложной жизнью, готовые, подобно зрелому плоду, упасть в руки более сильного хозяина.