Шелкопряд
Шрифт:
– Ничего страшного. – Робин это насмешило. – Я позавтракала.
– А я – нет, – признался Страйк.
Горячий кофе вкупе с их беседой и практичностью Робин во всем, что касалось его комфорта, растопил его категорическое нежелание упоминать ампутированную ногу.
– Не смог сегодня надеть этот чертов протез. Колено, собака, распухло не знаю как, придется к врачу записываться. Утром еле собрался, чтобы из дому выйти.
Робин примерно так и думала, но оценила его доверительность.
Они
На подъезде к Суиндону у Страйка затренькал телефон. Проверив номер (чтобы не нарваться на повторный звонок Нины Ласселс), он увидел, что это Илса, его бывшая одноклассница. Обнаружил он также – с дурными предчувствиями – пропущенный звонок от Леоноры Куайн, которая пыталась связаться с ним в половине седьмого утра, когда он, должно быть, плелся на костылях по Черинг-Кросс-роуд.
– Илса, привет. Что у вас там происходит?
– Вообще-то, много чего, – ответила Илса; по отдаленному дребезжанию Страйк понял, что она в машине.
– Тебе в среду звонила Леонора Куайн?
– А как же! Мы по горячим следам и встретились, – сказала она. – А сейчас она мне сказала, что утром не смогла до тебя дозвониться.
– Да, я рано выходил из дому и, вероятно, не услышал.
– С ее разрешения хочу тебе…
– Что случилось?
– Ее забрали на допрос. Я сейчас еду в отделение.
– Вот черт! – сказал Страйк. – Черт! Что ей предъявили?
– По ее словам, у них с Оуэном в спальне при обыске нашли какие-то снимки. Видимо, он любил, когда его связывали и в таком виде фотографировали, – с убийственной невозмутимостью объяснила Илса. – Она рассказывала мне об этом, как о садовых работах.
В трубке фоном слышались отзвуки плотного движения в центре Лондона. Здесь, на автостраде, самыми громкими звуками были шуршание дворников, ровное урчание мощного движка и редкие завихрения воздуха от машины какого-нибудь лихача, в такую пургу решившегося на обгон.
– Могла бы пораскинуть мозгами и загодя избавиться от этих фоток, – рассердился Страйк.
– Я сделаю вид, что не слышала этого подстрекательства к уничтожению улик, – с напускной строгостью сказала Илса.
– Эти долбаные фотки – еще не улики! – возмутился Страйк. – Вполне естественно, что у этой парочки супружеская жизнь была с вывертами, иначе разве Леонора удержала бы такого, как Куайн? Энстис – неиспорченный малый: всё, кроме миссионерской позы, видится ему доказательством сугубо криминальных наклонностей.
– Из каких же источников у тебя такие сведения о сексуальных предпочтениях офицера полиции? – развеселилась Илса.
– Он – тот самый, кого я в Афганистане отбросил в задний отсек машины, – пробормотал
– Ох! – вырвалось у Илсы.
– И он решил во что бы то ни стало закрыть Леонору. Но если грязные фото – это все, что ей могут предъявить, то…
– Нет, не все. Ты знал, что в доме у Куайнов есть чулан?
Тут Страйк оцепенел. Неужели он заблуждался, настолько заблуждался, что…
– Говори: ты знал? – спрашивала Илса.
– Что в нем нашли? – У Страйка упало сердце. – Не кишки?
– Как ты сказал? Мне послышалось «не кишки».
– Что, спрашиваю, там нашли? – спохватился Страйк.
– Пока не знаю, собираюсь на месте выяснить.
– Ее не арестовали?
– Нет, только задержали для допроса, но следствие – я чую – уверено, что это она, а она не понимает всей серьезности положения. Звонит мне сегодня утром – и давай рассказывать, как дочку оставила на соседку, как дочка расстроилась…
– Дочке двадцать четыре года, и у нее замедленное развитие.
– Ах вот оно что. Печально… – сказала Илса. – Слушай, я уже подъехала, мне надо идти.
– Держи меня в курсе.
– В ближайшее время новостей не жди. Думаю, мы здесь надолго.
– Ч-ч-черт, – снова пробормотал Страйк.
– Что случилось?
Из полосы медленного движения вывернул бензовоз, чтобы обогнать «хонду-сивик» с наклейкой «Ребенок в машине». Страйк видел, как гигантская серебристая пуля вильнула на обледенелой дороге, и с молчаливым одобрением заметил, что Робин сбросила скорость, увеличивая дистанцию.
– Леонору забрали в полицию на допрос.
Робин ахнула.
– При обыске нашли фото связанного Куайна и что-то еще – Илса точно не знает; все это лежало в чулане…
Со Страйком такое случалось и раньше: внезапно нахлынувшая тревога. Замедление времени. Напряжение всех чувств.
Бензовоз начал крениться.
Он услышал свой крик «ТОРМОЗИ!» – этим же криком он в прошлый раз пытался остановить смерть… Но Робин нажала на газ. Машина рванулась вперед. Места для обгона не было. Бензовоз завалился набок и закружился по льду; «хонда» врезалась в него, перевернулась и на крыше заскользила к обочине; столкнувшиеся «гольф» и «мерседес» и не могли расцепиться; их несло на бензовоз…
«Лендкрузер» нырнул в сторону. Робин прошла в дюйме от перевернувшейся «хонды». Когда их «лендкрузер» на скорости слетел с асфальта на грунтовую обочину, Страйк вцепился в ручку дверцы: казалось, они вот-вот рухнут в кювет и опрокинутся; к ним неумолимо приближался зад бензовоза, но они мчались так стремительно, что прошли на волосок от него… сильнейший толчок, Страйк ударился головой о крышу машины, и они без единой царапины вывернули обратно на дорожное покрытие, миновав столкнувшиеся машины.