Шелковый путь. Записки военного разведчика

Карцев Александр Иванович родился 9 сентября 1964 года. В 1985 году окончил Московское Высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР. С августа 1986 по октябрь 1988 года проходил службу в Афганистане (180 МСП). C 1989 по 1990 год – командир взвода, затем – роты курсантов МВОКУ имени Верховного Совета РСФСР. С 1990 года по 2002 год преподавал в Московском инженерно-физическом институте. Автор книг «Шелковый путь», «Школа самообороны для женщин и драконов», «Кремлевцы» и ряда других. Член Союза писателей России и Международного Союза славянских журналистов.

Эта книга об Афганистане. О моих друзьях. О работе военных разведчиков и о том, что Афганистан был для нас не только полем боя, но в первую очередь страной, впитавшей в себя совершенно уникальные знания, которые могут быть полезны

Пользуясь случаем, хочу выразить искреннюю признательность за участие в Проекте «Дом для Солдата» (www. kartsev.eu): Александру Демидову (МИФИ), Павлу Иванову (МИФИ), Валерию Ляху (МВОКУ), Дмитрию Сергееву (МВОКУ), Валерию Пименову (МИСИ), Марине Маркиной (г. Кенсингтон), Евгению Фокину (г. Омск), Владимиру Сухомлину (МГУ), Роману Сыдыкову (МИФИ), Виталию Носкову, Елене Авадяевой (г. Москва) и многим, многим другим. Уверен, все вместе мы сможем построить этот Дом. И возродить Россию.

Она летела рядом, буквально в нескольких сантиметрах. Красивые карие глаза были задумчивы и равнодушны. Гибкое стройное тело было восхитительно! Она не обращала на меня ни малейшего внимания. По крайней мере, так казалось. Но я не обольщался на этот счет: чем-то я все-таки был ей интересен. Ведь иначе ее не было бы рядом со мной, да и шерсть у нее на загривке поднялась совсем не случайно. Гравитация делала свое дело – до воды оставалось не более полуметра. Впервые в жизни я жалел, что не умею летать. Взмахнул бы руками, да и вернулся обратно. На палубу пограничного катера. Хотя и не люблю пограничные катера, вернулся бы. Просто еще меньше, чем пограничные катера, я люблю пограничных собак. Особенно таких, как та, что летела сейчас рядом. Даже если она и казалась такой равнодушной…

Экзамен был бездарно провален. Катер должен был появиться не раньше, чем через два часа. За это время я ушел бы далеко за Днестр. Но вмешался нелепый случай – жене одного из пограничников срочно понадобилось на другой берег. Катер казался песчинкой в днестровском лимане, я не тянул и на микропесчинку. По всем вселенским законам мы не могли встретиться. Кроме какого-то одного закона, о котором я, видно, забыл. Через Днестр переправлялся по стандартной схеме: одежда лежала в водонепроницаемом пакете рядом с увесистым булыжником. Пакет привязан к телу веревкой. Узел «Прощай, мама». Альпинисты хорошо знают этот узел. Как только появился катер, короткое движение, и одежда с камнем ушла на дно. Меня подняли на борт. Подошел старший прапорщик. Он был немногословен.

– Документы?

Более забавного вопроса я и не ожидал услышать. Нужно было что-то ответить в том же духе. И в голове уже рождалась шутливая фраза: «Вы знаете, офицер, документы, шифры, оружие и наркотики утонули. Я не виноват…» Но в это время за моей спиной раздался звонкий девичий смех. На мостике стояла миловидная светловолосая девушка. Вопрос о документах вызвал у нее взрыв веселья. До пограничников, похоже, тоже стала доходить неуместность вопроса. И в этот момент я совершил глупость. Необъяснимую, бессмысленную. Я прыгнул за борт… Взыграло детство в одном месте. Решил произвести впечатление на девушку. Прыжок действительно был красивым. Недаром столько лет занимался плаванием. Но еще более красивым был прыжок пограничной собаки. Профессиональный, классный прыжок. Вот тогда-то я и захотел вернуться обратно. Захотел научиться летать. Но рожденный ползать, как известно… Я шмякнулся о воду как старая разбитая калоша и лежал в воде как старое гнилое бревно. Рядом мило плескалась овчарка. Ей было приятно поплавать после длинного рабочего дня. И лишь изредка она бросала равнодушный взгляд в мою сторону. Ждала, когда я пошевельнусь. О, моя попытка бегства или сопротивление при задержании были бы для нее настоящим праздником. Она мечтала об этом всю свою жизнь. Или, по крайней мере, с утра (возможно, утром ее не слишком сытно покормили). Но я превратился в бревно, у меня не было рук – только ветки, не было ног – только корни, не было мыслей. Я был всего лишь бревном. Я даже не думал о жуках-короедах.

Меня снова подняли на борт. Шуток больше не было. Кроме одной – на руки надели наручники и пристегнули их к ограждению. Катер подходил к берегу. Незаметно подкрадывались сумерки. Наступал час волка. А волка, как известно, кормят ноги. То есть лапы. Или зубы. Не помню. В любом случае пора было делать ноги и показывать зубы.

И все-таки здорово, что я уже не был бревном. Мокрым, гнилым. Противно! Я – волк! Приятно познакомиться, волк. Для вас просто волк. Да, тоже очень приятно!

И что это я так переживаю из-за какой-то овчарки. Собаки – не самое страшное в жизни. Вы когда-нибудь были волком? Спали в лесу, чутко прислушиваясь к каждому шороху? Ведь каждый шорох таит опасность, и каждый встречный может быть не только дичью, но и врагом. Если после неудачной охоты мокрая шерсть у вас на боках к утру покрывалась ледяной коркой, вы меня поймете. А собаки не так уж и страшны. С молоком матери я впитал знание, что уходить от них лучше по скошенным лугам. Запах свежего сена сбивает их со следа. Уходить весело, легко, и лишь раз-другой резко сменив направление бега. Охотничьи собаки слишком прямолинейны, почувствовав близость добычи, они глупеют, пропускают место поворота. Теряют след, сбиваются в кучу и затаптывают все вокруг. Собаки.

Если это не сработает, слишком назойливым можно перегрызть горло. В крайнем случае можно укусить себя за лапу. Это здорово отвлекает, когда тебя рвут на части охотничьи собаки. Помогает расслабиться. И драться до последнего вздоха. И умереть, сомкнув зубы на чьей-нибудь шее.

Катер подошел к причалу. Девушка легко выпорхнула с катера на трап. Сержант-пограничник провел мимо меня овчарку. На поводке она выглядела очень мило. И хотя шерсть у нее стояла дыбом, как и раньше, во взгляде появилось что-то новое. Не уважение, нет. Признание достойного противника, признание его силы. Кажется, меня признали. За своего. Четверолапого. Было приятно. Вот только блохи совсем заели. Так хотелось почесать лапой брюхо, но я удержался. Не хотелось проявлять слабость при посторонних. Волк должен быть сильным. Тем более перед овчаркой. Кстати, между нами, волками, довольно симпатичной овчаркой. Была бы волчицей, с ней бы еще вполне можно было бы вместе повыть на луну.

Я проводил ее взглядом. Пора было бежать. Но я все медлил. Ждал, когда проводник с собакой уйдут с причала. При них уходить не хотелось. Люди могли наказать овчарку за то, что она меня упустила. Подумать, что и они в том виновны, мозгов у них едва бы хватило. Проще было наказать бедную собачку. Ничего, подожду еще минутку. Подводить овчарку не хотелось. Хоть и собака, а ведь тоже ходит на четырех лапах. Солидарность. Людям этого не понять.

Время остановилось. Пограничник с собакой исчезли за углом какой-то постройки. Старший прапорщик отстегнул наручники от ограждения и почти ласково толкнул меня на трап. Я обреченно вздохнул, поскользнулся, смешно вскинул вверх руки в наручниках и упал в воду. Никакой самодеятельности, никакой изобретательности. Скукотища! Сделал то, что должен был сделать. Акцентировал внимание пограничников на своей безобидности (руки в наручниках высоко над головой), рассмешил их своей неуклюжестью (упав в воду, удивленно вскрикнул: «Ой, тону!»). Побарахтался в воде, пару раз погрузился под воду. Ну, просто цирк какой-то! И, резко оттолкнувшись от борта катера, ушел на глубину. Дальше работало течение. Метрах в двадцати от причала я, еще находясь на катере, приметил несколько торчащих из воды свай. От меня требовалось совсем немного – не ошибиться в выборе направления, доплыть под водой до свай и зацепиться за них. А дальше: выключить сознание, превратиться в водоросли и оставаться под водой как можно дольше. Главное не промахнуться. Вынесет на открытое место – сразу заметят. Перехитрить пограничников можно, уйти от их катера – нет. Мне повезло, я не промахнулся – сваи оказались на месте. Мне повезло даже вдвойне – голова тоже оказалась на месте. К сожалению, это место было одно и то же. Я не учел скорости течения, прозрачности воды и сумерек. И еще сотни факторов, которые необходимо учитывать беглецам. Руки прошли в паре сантиметров от одной из свай, следом шла голова… Я моментально догадался, что будет дальше (вообще-то я сообразительный), у меня хватило на это времени. Времени не хватило лишь на то, чтобы сгруппироваться, чтобы что-либо изменить. Удар был просто ошеломляющий! И если бы у этой безмозглой водоросли было бы хоть чуточку серого вещества, не обошлось бы без серьезного сотрясения мозга. Шейные позвонки, казалось, просто рассыпались, но самое ужасное было не это. Удар выдавил из легких остатки кислорода и выбил меня из равновесия. Я больше не был водорослью, не мог дышать под водой и любоваться проплывающими рядом рыбками. Я был тем, кем был на самом деле: старым больным человеком на третьем десятке лет. Пытающимся сдать выпускной экзамен, точнее успешно его провалившим.

Все было предопределено свыше. В книге судеб. После окончания Московского высшего общевойскового училища выпускник спортивного взвода, бывший чемпион Московского военного округа и призер Вооруженных Сил по военно-прикладному плаванию был направлен для прохождения дальнейшей военной службы в один из приморских округов. До ближайшего моря рукой подать! Тут недалеко. Сразу за пляжем. Правда, пляж тянулся на тысячу километров и назывался «Черными песками». Каракумы. Туркестанский военный округ. Полгода провел в горном учебном центре, изучая взрывное дело и снайперскую науку, занимаясь альпинизмом и стрельбой. Джентльменский набор юного разведчика ограничивался двадцатью с лишним учебными дисциплинами. Не так уж и много для начала. По выпуску из центра занимался проводкой агентурных разведчиков за кордон, организовывал «коридоры» и обеспечивал их безопасность. Пригодились и навыки боевого пловца – один из выделенных для военной разведки «коридоров» представлял собой цепочку подземных озер и затопленных грунтовыми водами подземных ходов (у КГБ и МВД были свои каналы для выхода на территорию соседнего государства). При проведении одной из таких операций группа разведчиков попала в засаду. Он, прикрывая их отход, получил тяжелое ранение. И все-таки ушел от преследователей. Группа вернулась без потерь. Вообще-то работа без потерь была своеобразной визитной карточкой разведчиков. Ибо потери были синонимом непрофессионализма. А непрофессионалов в военной разведке не держали. После госпиталя дорога в боевое применение была заказана, впереди маячила штабная работа в разведотделе. И все-таки он выбил у командования свой последний шанс: дать ему возможность сдать выпускной экзамен в учебном центре. (Действующие разведчики не реже одного раза в год проходили переподготовку в горном учебном центре и сдавали обязательный «выпускной экзамен».) Ему этот шанс предоставили. Правда, решение по нему было уже принято. Оно не зависело от результатов сдачи экзамена. Но он об этом, естественно, не знал.

У каждого выпускника центра стояла своя задача: учебная либо боевая. Ему досталась учебная – без документов пересечь территорию Одесского военного округа, приграничную зону. На территории сопредельного государства встретиться с человеком и вернуться. Была бы боевая, не сливали бы наши комитетчикам информацию, что противник планирует нарушить Государственную границу. А для МВД, что с зоны под Красноводском бежал особо опасный рецидивист, убил часового, захватил оружие. При задержании стрелять на поражение. И его приметы. Для блокировки и прочесывания местности привлекались войска округа и Внутренние войска. Другими словами, создавалась рабочая обстановка. От выпускника требовалось лишь доказать свою профессиональную пригодность. И уложиться в двенадцатидневный срок.