Шепот питона

Ульстайн Cилье

Этого я не ожидала. Обычно я работаю в паре с Биртой. И обычно легко подстраиваюсь. Значит, и сейчас придется подстроиться… Я стиснула зубы и пошла в кабинет. У меня было полчаса на то, чтобы протрезветь, как следует проснуться, победить головную боль, отдышаться и избавиться от румянца. Ничего, все пройдет отлично.

Когда я заглянула в кабинет Августа, тот посмотрел на меня таким взглядом, который и не поймешь толком. Вроде как выжидающим и одновременно недоверчивым. Вчерашний поцелуй угольком горел на губах, хоть это и было странновато. Мне сделалось неловко, в глаза ему смотреть не хотелось,

однако если не смотреть, получится еще глупее.

– Шахид попросил меня вести протокол беседы, – объяснила я.

Ему, похоже, полегчало. Выходит, он думал, я пришла обсуждать вчерашнее. Я случайно шаркнула ногой, и Август посмотрел на пол. Он проводит допросы, поэтому подобные признаки волнения сразу же подмечает. Чтобы выставить себя идиоткой, вот такой малости более чем достаточно.

– Ладно, – Август сделал вид, будто не замечает, как пылают у меня щеки, – вопросы задавать буду я, а ты тогда посиди понаблюдай. И записывай все, что получится. – Посмотрел на часы. – Он уже скоро придет.

Встав, датчанин дважды потер ладонями брюки, так что не я одна тут нервничаю. Показал на дверь, и я пошла впереди него в комнату, смежную с переговорной, а сам Август направился в переговорную проверить, всё ли в порядке. Мы сработаемся. Причин для тревоги нет. Примерно с час я буду видеть его на экране – только и всего. А всем остальным плевать. Я профессионал и умею разделять работу и личную жизнь.

Уже подойдя к своему рабочему месту, я решила, что надо бы сбегать в туалет, пока беседа еще не началась. Глупо будет что-нибудь упустить. Я метнулась к туалету, чувствуя себя девчонкой-подростком, явившейся на работу с похмелья. Едва я успела вернуться, как в переговорную вошел Август в сопровождении Тура Линда и стал оглашать тому его права.

Август отлично справлялся с ролью чуткого полицейского. Он спросил, не сложно ли Линду понимать его датский, предложил стакан воды и извинился за то, что помещение такое неудобное. Тур Линд, выпрямившись, сидел на стуле в тесной переговорной, положив руки на колени. Под застегнутым серым кардиганом и синей рубашкой намечался небольшой животик. Светлые с проседью волосы, глубокие залысины. Голубые глаза спрятаны за очками в серебряной оправе. Ему за пятьдесят, то есть он старше жены, но сохранился неплохо. В сущности, Линд мужчина привлекательный, с харизмой. Я записала, что он спокоен и собран, на первые вопросы отвечает четко и внятно. Как Линд уже сообщал вчера следователю, домой он вернулся в пять, полагая, что Мариам и Ибен уже дома. Однако их там не оказалось. Он звонил и жене, и дочери, но не дозвонился. Мариам вернулась примерно в половине одиннадцатого. Одна.

– Кто-нибудь может подтвердить, что вы были дома?

Линд ответил сразу же:

– Сосед напротив как раз траву косил. Вы с ним еще не говорили?

– Говорили, – Август кивнул. – Он сказал, что вы вернулись в пять. Но может ли кто-то подтвердить, что вы оставались дома и никуда не выходили?

– Разве что соседи через окно меня видели… Дома я был один.

Я посмотрела на пальцы Августа. Тонкие и неправдоподобно длинные, сцепленные в замок. Он и сам чересчур худой и длинный, словно герой мультфильма. Я притронулась к губам. Глупости, ну что за глупости…

– Вы включали

компьютер? – спросил Август.

– Да, включал. Читал кое-что в интернете. Между звонками Мариам.

– Что вы читали?

– Местные новости просматривал. Заметки о дорожных авариях и прочее в том же духе. Искал объяснения, почему они не вернулись домой. Я и в больницу звонил, узнавал, не там ли они…

– Когда вы туда звонили?

– Кажется, часов в семь или восемь.

Я зафиксировала время и записала, что нужно проверить домашний интернет Линда и связаться с больницей. Отметила, что Тур Линд облокотился на стол, смотрит Августу прямо в глаза и не выказывает ни малейшего волнения. Что он задает много вопросов о том, как продвигается расследование и спрашивает, отыщем ли мы Ибен живой. Если ты виновен, такое самообладание сохранять непросто; однако он политик, это тоже надо учитывать. Он привык говорить правдоподобно и убедительно.

– Расскажите, как вы познакомились с женой, – попросил Август. – Это было здесь, в Кристиансунне?

– Да, здесь. Она работала официанткой в ресторане, куда я часто заходил. На самом деле, это она на меня первая глаз положила.

– Правда? Почему вы так говорите?

– Она моложе и красивее меня.

Он старше жены лет на двадцать; разница в возрасте не сказать чтобы особо редкая, но сам Линд ею явно озабочен. Может, его тревожит что-то в отношениях с женой? Может, он боится, что она охладела к нему?

– Вы женаты много лет – какие у вас отношения с женой?

– Нам сейчас нелегко, это очевидно. Кризис случается со всеми семейными парами, но меня любовь к ней не покидала ни на день.

– А она вас любит?

С ответом он не торопился.

– Да, надеюсь. Наверняка никогда не знаешь. Мариам иногда с самой собой тяжело. Бывают дни, когда у нее не получается продемонстрировать нам свою любовь, но я уверен, что она нас любит. Я и ей это говорю.

Я записала, что о своих отношениях с женой допрашиваемый говорит искренне и честно, а в скобках добавила, что он производит впечатление человека порядочного. Немного подумав, добавила, что он идеализирует собственную семью и даже плохое старается представить в хорошем свете.

– Ваша жена чем-то больна?

Линд покачал головой.

– Нет-нет, ни в коем случае. Но ей приходится непросто. И чтобы сразу расставить все по своим местам: Ибен не моя биологическая дочь. Сам я детей иметь не могу. Ибен – плод изнасилования.

В переговорной повисла тишина. Тур Линд сцепил руки и, положив их на стол, серьезно посмотрел на Августа. Я написала: «Изнасилование» и несколько раз подчеркнула это слово. Мариам ничего об этом не говорила. Все были уверены, что Ибен – дочь Тура.

– Мариам сильная, – сказал Линд, – она справится. Воспоминания об этом событии иногда мучают ее по несколько дней подряд, но нечасто. Мариам порой и с Ибен чересчур сурово обходится. Впрочем, я знаю, что когда она срывается на дочери, то сама переживает. Мариам в детстве пришлось трудно, а в таких случаях роль матери дается особенно непросто. Ведь никому не хочется повторять ошибки, которые допустили родители.

– Мариам заявляла в полицию об изнасиловании?

Тур с серьезным видом покачал головой.