Шерлок Холмс и дело о фруктах
Шрифт:
Но приглашение в дом заставляло меня торопиться. Я пошёл дальше, пересёк портик и поднял украшенный орнаментом молоток.
Он был вырван из моей руки внезапно открывшейся дверью. Молоденькая служанка, вся в чёрном, присела передо мной в реверансе.
— Я мистер Джонс, — сказал я. — Миссис Квалсфорд просила меня прийти.
Она посторонилась и позволила мне войти.
— Подождите, пожалуйста, там, — произнесла служанка певуче, явно повторяя слова, которым её научили; при этом она указала на открытую дверь. — Я доложу миссис Квалсфорд о вашем приходе.
Я на мгновение задержался, чтобы осмотреться.
Я оказался в кабинете или библиотеке. Одна стена состояла из шкафов с книгами, украшенными такой же витиеватой буквой «К», как и та, что читала в поезде Эмелин Квалсфорд. В комнате находился камин с резной облицовкой, над ним висело огромное зеркало. Ещё здесь были потёртый ковёр, обшарпанное канапе и письменный стол, в котором даже я мог распознать ценную реликвию из благополучного прошлого Квалсфордов. Выражение Холмса «потускневшая роскошь» было вполне применимо и к описанию интерьера поместья. Я расположился на канапе, но тут же вскочил, потому что в комнате появилась Ларисса Квалсфорд.
Хотя она смотрела на меня спокойно, но выглядела ещё более бледной и взвинченной, чем в первую нашу встречу. Ларисса Квалсфорд была выше меня и очень хороша даже сейчас, после обрушившегося на неё горя. Чёрное платье облегало её фигуру слишком изысканно для траурного наряда. Мистер Вернер расценил бы это как ещё один признак французского влияния, о котором он говорил мне столь неодобрительно. Но на мой взгляд, миссис Квалсфорд казалась вполне естественной; она скорее всего даже не подозревала о том, какое впечатление производила. Сейчас в её чёрных глазах стояла безысходная тоска.
Я подумал: «Муж совершил самоубийство или был убит, и жена превратилась в привидение».
— Вы шли пешком, — с упрёком чуть хрипло проговорила она.
Я кивнул:
— Сегодня прекрасный день, и вокруг так красиво.
— Мне просто жаль, что вы напрасно теряете время, — продолжала Ларисса. — Я хотела сказать вам лишь следующее. «Морские утёсы» принадлежат семье моего мужа более ста лет. Эдмунд родился и вырос здесь. Здесь же родились его дети, и я намерена воспитать их здесь. Я буду бороться насмерть с любым, кто попытается отнять у них наследство. Скажите об этом тем, кто вас нанял. Подумайте над этим, прежде чем вы начнёте нарушать покой убитой горем семьи и перемывать косточки умершему.
Она исчезла прежде, чем я успел открыть рот для ответа.
Вернулась служанка.
— Миссис Квалсфорд приказала заложить для вас двуколку, если вы пожелаете.
Я покачал головой:
— Нет, благодарю. Я предпочитаю пройтись пешком.
Я повернулся и уже почти вышел за дверь, когда в голову мне пришла одна идея.
— Мисс Квалсфорд дома? — спросил я.
— Мисс Эмелин? Нет. Она уехала рано утром.
Служанка на этом замолчала, и я не стал больше задавать вопросов. Я поблагодарил её и двинулся в путь. У меня вновь возникло искушение заглянуть в башню, но я побоялся, что кто-нибудь из дома увидит, как я иду в том направлении, и доложит
Миновав парк, я, не сворачивая, направился в Хэвенчёрч.
Дойдя до Главной улицы, я увидел, как к «Королевскому лебедю» приближается подвода пивовара. На облучке сидели два человека. Один возчик дружески кивнул мне. Другой, худощавый, угрюмый на вид субъект в сильно потёртой куртке и грязной кепке, даже не взглянул в мою сторону.
Я отказался от первоначального намерения вернуться к себе в комнату и сесть за очередной отчёт. Вместо этого я направился в самый конец Главной улицы и стал спускаться под горку к дороге на Рей, проходившей в полумиле от деревни. Я пересёк дорогу и по протоптанной рыбаками тропе вышел на берег Военного канала. Там я уселся в укромном местечке около воды и принялся ждать.
Оглянувшись, я увидел, как худощавый пассажир сошёл с повозки пивовара, распрощался с возчиком и неторопливо направился ко мне.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Знакомая долговязая фигура опустилась на землю рядом со мной. Шерлок Холмс согнул перед собой ноги, обхватил их руками и задумчиво соединил кончики пальцев. Мы немного помолчали. По дороге проехал омнибус и повернул в Хэвенчёрч. Лёгкий бриз покрывал рябью воду канала, которая казалась стоячей. Канал имел зигзагообразную форму, тоже странную, как всё в здешних местах, но в данном случае это было вызвано военными соображениями.
Я первым нарушил молчание:
— Шантажист?
Шерлок Холмс пожал плечами и улыбнулся. Дело было закрыто, и он не хотел больше говорить о нём. Теперь его внимание полностью сосредоточилось на проблеме, поставленной мисс Квалсфорд.
— Я не хотел появляться открыто, пока не выяснилось, что именно мы расследуем.
Он получил обе мои телеграммы, но выехал из Лондона раньше, чем до него дошёл мой письменный отчёт. Он наклонился и извлёк трубку из глубин своего засаленного одеяния.
— Итак, рассказывайте, — распорядился Холмс. — Мне нужны подробности. С кем вы разговаривали?
Он хотел знать обо всём. Так было всегда. Он тщательно вникал даже в самые тривиальные факты. Как он сам утверждал, многие из его наиболее примечательных дел строились именно на пристальном изучении мелочей.
Я начал с описания путешествия в поезде с мисс Эмелин, затем рассказал о двух посещениях «Морских утёсов» и о том, как я был там принят, о проведённой мною инвентаризации в компании Квалсфорда, о детективном расследовании Джо в Рее и сообщении сержанта Донли. Я перевёл дух только при новом появлении омнибуса, следовавшего на север к Эплдору. Закончил я впечатлениями, собранными днём во время блуждания по деревне, и содержанием вечерних бесед за пивом, когда я вынужден был выпить больше, чем привык.
— За исключением двух человек, которые имели личные основания быть недовольными, и Дервина Смита, конкурента-скотовода, население Хэвенчёрча глубоко уважает Эдмунда Квалсфорда. Все в деревне знали и любили его, даже восхищались им. С другой стороны, никто из женщин не упоминал о близком знакомстве ни с его сестрой, ни с его женой.
— Возможно, в деревне происходит слишком мало светских мероприятий, в которых могут принять участие женщины их положения, — ответил Шерлок Холмс. — Они действительно настолько непопулярны?