Шерсть седой овцы
Шрифт:
«С Хэнни всё в порядке… вроде бы.» - сказал я себе, забыв про существование Марко на какой-то момент. Он сам посмел повернуться оглядеть спящую красавицу, а потом задаться вопросом:
– «А что на счёт… новенькой?»
Мои глаза перешли на Макс, сидящую к нам спиной. Её глаза всё ещё были закрыты майкой Хэнни, но она вслепую писала что-то в книге, раскрыв её в самой середине. Её губы дрожали, что-то выговаривая, а на листах были едва различимые каракули. Я мог различить лишь одно слово: «Папа», повторяющееся снова и снова, превращая книжный лист в Квадрат Малевича.
«Тише. Я тут.» - мне пришлось сесть рядом с ней и обнять её. Как можно аккуратнее обнять. Прижать к себе, забрать у неё книжку и успокаивать тихим шипением, прикрыв её глаза рукой. Она всё ещё лила слёзы. Дрожала,
– «Помоги мне унести мертвяков и вали домой. А утром… Буди Соломку.»
Ну что же… из этой проблемы я смог изъять множество «плюсов», нежели «минусов». У меня есть еда, у меня есть причина дать Маусу по морде, и у меня была возможность побыть в тишине. Последний «плюс» не особо был… «плюсом». У меня не было никаких особых занятий на ночь, и кроме как «убраться в доме» - я ничем не мог заняться. После того, как я убрал с Марко все трупы в холодильник, а он сам исчез в ночном тумане – я решил прогуляться. Проветриться, подумать, обмозговать детали… Посмотреть на своё искривлённое отражение в воде. Всё моё тело… Вся моя одежда окрасилась в красный. Даже кровь успела высохнуть на моём теле, став для меня вторым слоем кожи. Если не включать все остальные идеи, застрявшие в моей голове, описывающие мой глупый поступок как «философская метафора» или ещё какой-либо глупостью… То грязь и кровь на моём теле стало единственной нормальной причиной зайти в воду. Медленно вступать в тихие воды, погружаясь в неё всё глубже с каждым шагом. Все части моего тела скукоживались от холодной воды, но мне самому было насрать на холод. Даже когда зубы решили отстукивать чечётку – я зашёл в воду по шею. Нырнул с головой, смывая с себя всю грязь и пороки. А ещё от меня отходил довольно брутальный красный след. В морской воде я успел и подумать, и взбодриться, и помыться. Ну а когда моё тело решило окоченеть – мне пришлось выходить на сушу. Смотреть на едва различимые очертания Макс, которая наблюдала за мной всё это время. Без единой эмоции на лице. Лишь усталость и… задумчивость, может быть? Такое слово ведь существует, верно? Не знаю, как такая идея вообще пришла в мою голову, но я в край обнаглел с этого момента. Взял и брызнул в Макс морской водой. Она была не слишком рада этой наглости. Точнее… она была удивлена моей наглости, закрываясь от воды, пока я, приближаясь всё ближе и ближе к ней, продолжал брызгать в неё водой.
«Магия Воды!» - вскрикнул я сдавленным тоном, гордо выходя из воды и продолжая брызгать её водой. Макс улыбалась. Приняла вызов, села как можно ближе к берегу и начала давать сдачи, метая в меня не только воду, но и песок с глиной. И я не говорю уже про мелкие камушки, ракушки и спящих крабов. Пришлось погрузиться в воду и отплыть назад, смывая с себя весь песок. Она даже в рот мне песком попала каким-то образом! – «Так! Харэ! Сдаюсь! Магия Песка мне не по силам!»
Хоть как-то мне удалось развеселить Макс. Налепить на её мордашку лёгкую улыбку и заставить её забыть про то, что произошло несколько минут назад. Ну и «мордашку» я ещё не поленился ей помыть, даже когда она брыкалась и пыталась выбраться из моих рук. И только потом, с чистым телом, ножками, ручками и личиком – Макс отправилась домой, в постель. В мою постель. Не знаю почему, но она захотела поспать со мной, расправив мне кровать и взбив подушку. Пришлось… стать для неё кроваткой на какое-то время. Уснуть то я всё равно не смогу.
Моя встреча с бандитами стала самым настоящим скандалом в «Доме Советов». Маусэр всё отрицал, хотя Марко и Соломка, оценившие разрушения и последствия в моём доме, гнобили и прижимали его всеми возможными способами.
«Я тоже начала подозревать Маусэра после этого погрома, хотя я не увидела… всей картины. Но и Марко во лжи я не хочу упрекать! Раз он видел и сказал об этом – значит случилось.» - Соломка общалась со мной и Марко за кружкой пива, обсуждая проблему трёхдневной давности. К тому моменту Хэнни успела получить нормальную помощь и вернуться в сознание, а дом, вместе со всеми остальными сооружениями, мне удалось вернуть к нормальному состоянию. И даже если всё прошло хорошо – проблемы оставались. – «По словам Мауса: «Кто-то из подчинённых является двухсторонней свиньёй», но я что-то сомневаюсь в этом. Он отправлял пятерых человек на разведку, где они должны были ждать тебя на указанной точке. А вернулось… трое… вроде.»
Вся эта история становилась лишь подозрительнее. Чёртов Маусэр… Был бы он сейчас за столом – дал бы ему по пузу. Услышал бы всё лично. Взглянул бы в глаза этой мрази и постарался разделить правду ото лжи.
«Окей. Допустим такой вариант: Маусэр не лжёт. Кто-то из его людей имел связи с той шайкой и решил повести их на Гоула.» - Марко включал своего «внутреннего детектива». Тупица-блондин даже не старался думать. Он просто решил пробубнить какой-нибудь бред и посмотреть, что из этого выйдет. А вот если бы он включил логику… пораскинул мозгами и подумал, то он бы сразу заметил небольшую детальку в этой истории:
– «Словно эти имбецилы знают местоположение моего дома. Координата в координату.»
Моя деталь стала довольно весомым аргументом в этом вопросе. Как кто-то может найти мой дом? Случайность? Совпадение? Никто не знал. К счастью, словно по зову судьбы, на пороге моего дома стоял гость. Стучался в двери, даже не стесняясь знака «Посторонние будут наказаны!», который уже давно как висит снаружи! Прямо на заборе! И, кто бы мог подумать! Маусэр!
– «Гоул, послушай мен-»
«Сейчас послушаю!» - Ох, как я был рад моему гостю! Я принял его с теплом и добродушием, взяв его за шиворот и кинув к столу! А там, вжимая его к этому чёртовому столу, показывая ему свой гнев и оскал, я начал задавать вопросы: - «Решил в шейку мою впиться, а, мразь? Думаешь, что не замараешь ручки свои, посылая на меня своих собачек?»
«Гоул! Я не причём! У меня «крот» среди людей! Зуб тебе даю!» - я не особо верил этому засранцу. Даже если он говорил правду – простой «крот» не высечет самую секретную информацию из всех! Он что-то скрывал.
«Ну тогда готовь свой зуб! Буду его забирать!» - ещё сильнее я прижал эту тварь руками, заставив стол заскрипеть и затрещать. Пока Маус верещал и извивался в моих руках, подобно удаву – мои глаза направились в сторону Соломки, с шоком наблюдающей за этой сценой. – «Суда! Пилу мне! Марко, держи руку!» - скомандовал я, и Соломка, без задней мысли, передала мне мою бензопилу, положив её прямо мне в руку. Бензопила завизжала и загремела, и я коснулся лезвиями стола, чуть опустив её в сторону руки Маусэра. Марко крепко держал его руку. Никуда этот ублюдок не денется.
«Ч-что ты делаешь?» - он ещё спрашивает! Маусэр был туп, как бревно! Это даже хорошо, ведь для моей бензопилы это очень… послушный материал!
«Буду спиливать из тебя правду!» - пила вновь зазвенела в моей руке, углубляясь в деревянный стол. И я с ней обращаюсь довольно давно, так что в одной руке она у меня… В общем, я не собирался пилить ему руку. Только припугнуть. И инцидентов ене произойдет. Это я могу гарантировать. Пила играла, а я кричал вопрос: – «Как они нашли меня?!».
Вопрос повторялся раза два, но Маусэр орал: «Не знаю!» в качестве ответа на каждый из них. Мне пришлось немножечко… поцарапать его руку. И как только он завизжал…:
– «Я дал координаты одному из своих! Я-я хотел, чтобы они навестили тебя! Если вдруг ты не придёшь в назначенный час – они придут за тобой и напомнят! Так я хотел… для удобства!»
«Так бы сразу.» - этот ответ был более-менее подходящим, хоть и подходил под нереальную чушь и бред. Мгновенно я заглушил бензопилу и отпустил этого лося, вытащив пилу из стола. Соломка и Марко… они все ещё были шокированы и… слегка напуганы моим методом допроса, но свой ответ они получили.
«Ты – идиот, Маус! Ты ведь понимаешь, что информация о местонахождении всех сооружений за пределами городов – конфиденциальна?!» - Соломка начинала гневаться на этого идиота, забившегося в угол, прижимающего небольшую царапину на своём запястье носовым платком. Он уже был готов рыдать – так сильно я его обидел своим допросом.