Шерсть седой овцы

Zezuo

Макс была удивлена моментальной сменой тона и такими восхищёнными фразами. Она даже раскрыла глаза шире, написав в своей книге: «Значит те слова, которые вы сказали Марко – правда? Я могу превзойти его на чемпионате?»

«Ты не превзойдёшь его, Макс… Ты. Надерёшь. Ему! Задницу! Как я сказал – так и будет!» - Макс была… не слишком уверена в моих словах. Она стеснялась моих речей, отводя глаза в сторону, но я не лгал. Я даже взял её за руку, сев поближе. – «Макс, я не лгу. Я восхищён твоим талантом. Никогда ещё я не сражался в полную силу. Никогда ещё мне не приходилось потеть, как свинья, пытаясь превзойти оппонента по очкам и вылезти из неприятной ситуации. Тот приз, который я выбросил в сундук, даже не разглядывая его… Я отдам его тебе. Ты заслужила его, и я не возьму «нет» за ответ! Я лично впилю его тебе

в руки и повешу в твоей комнате. И хрен ты что с этим сделаешь.»

Вновь она заулыбалась. Глазки Макс начали сверкать и блестеть, а своими ладошками она схватила меня за руку, не отрывая от меня глаз. Вот она – истинная радость. Такое ощущение, что если она ещё немного задержится – взорвётся. Обрызгает меня радостными красками и осыпает осколками счастья. Девчонка заслужила свою похвалу. Я мог даже погладить её по голове, дабы она не задавалась вопросами. Пусть радуется. Мне же лучше.

Раз уж Хэнни не было дома – Я стал занимать себя разговорами с Макс. Они не были длинными, ибо она особо… не знала, о чём поговорить. Мы лишь поболтали о боях на Арене, о моих отношениях с членами Дома Советов… Я рассказал ей пару историй из прошлого: Как я спасал Хэнни из передряг, как меня чуть не изнасиловал Слизень и прочие… не особо интересные истории. А потом Макс ушла к себе, когда я решил половить рыбу для Оцелота. Половить рыбу и понаблюдать за закатом, наслаждаясь тишиной и покоем.

Вскоре Макс вернулась. Оделась в своё уютное платье, пришлёпав своими босыми ножками ко мне. Она села рядом, согнув ноги в колени, протянув мне книгу с закладкой на одной из страниц. На странице было написано: «У меня появился вопрос: Ты помнишь, как стал каннибалом?» Скрывать правды я не стал:

– «Как-то стал… А как? – никто не говорит. Соломка, вроде, знает что-то об этом, но я ничего не помню. Вообще ничего не помню.»

Макс перевернула страницу своей книжки, показав мне целую историю, написанную на ней. Мне пришлось позабыть про рыбалку. Словить последнюю рыбу, выбросить удочку в сторону и спуститься со стула, положив свою голову на колени Макс. И вот в таком положении - лёжа на песке и расслабив свою голову на гладких и нежных ножках Макс – я начал читать:

«Я ничего не могу вспомнить о своём прошлом. Как бы я не пыталась – у меня ничего не выходит. Я вспоминала лишь пустынные луга, равнины, горы и леса, но ничего более. Ни лиц, ни слов, ни очертаний. Словно у меня и не было никого. Единственное, что я помню – как я проснулась в тёмном, холодном месте. А под моими ногами – мёртвые люди. Я решила закричать: «Спасите! На помощь! Папа!», но слова не выходили из моих губ. Это был настоящий кошмар. Мне никогда ещё не было так страшно. И я даже не могла объяснить того, почему я начала звать на помощь Отца, но не Мать? И были ли они у меня? Я не могла ничего вспомнить. Я могла только… рыдать. Лежать и рыдать. А когда появились вы, Господин Гоул – я… Я совсем обезумела. Подумала, что сам Кошмар идёт за мной. Ну а потом… всё… “это” произошло. Вы оказались рядом. Отплатили за моё безумство добром и теплом. Даже приручили меня к кошмарной жизни каннибала. Я словно новый человек в ваших руках. Человек без прошлого. И я ни за что в жизни не забуду вас. Даже если я снова потеряю память или обезумею.»

Хех… Довольно забавная история. Если я сдам эти страницы какому-нибудь издателю, то Макс заработает себе и славу, и денег, объясняя людям то, как это тяжело – быть каннибалом. А может и нет… кто-то уже мог написать целую книгу про это.

«Соломка говорила, что я – легенда. Что я сделал кучу славных дел и что у меня есть достижения. Вот только… я ни черта не помнил. Я даже не знал, что у меня есть друзья. Просто взял и ушёл, когда узнал про свою… «болезнь». Поставил в городах простые сигнализации, которые говорят о моём приближении, и ушёл в свой, так называемый, дом. Скитался по миру, медленно забирая обратно обрывки своих воспоминаний. Знакомая дорожка, знакомые строения… Я даже пытался построить что-то «по памяти», а потом вновь забывал про то, что строил.» - Макс внимательно слушала меня. Внимала каждому моему слову, поглаживая мои волосы. Я мог увидеть лёгкий румянец на её щёчках… и тёплую улыбку. Хоть кто-то мог понять мои мучения. Это довольно плохо… быть человеком без прошлого. Не знаешь, к чему стремиться и кому верить. Но у меня был секрет: - «Ну а потом мне сказали, что прошлое – не самое главное. Мы ведь не назад идём, верно? Если я забыл что-то… это даже хорошо! Будешь радоваться обычным вещам как в первый раз. Откроешь что-то новое для себя. Это как… новая жизнь. Ты начал заново. В новом месте. Новой личностью.»

Все эти разговоры о прошлом как-то… расслабили меня и Макс. Она писала что-то в своей книге, прикладывая её к моей голове. Иногда даже останавливалась подумать и наблюдала за мной. Ну а я… тупо смотрел в небо, как новорождённый овощ, ни о чем не думая. Хрен знает, кем я был в прошлой жизни. Сейчас же мне… есть что вспомнить. Макс написала то, что хотела. Она держала раскрытую книгу прямо перед моими глазами, позволяя прочитать её очередные надписи и признания: «Иногда мне очень сложно с вами. Может вы и появились для меня незнакомым человеком, но сейчас, после… одного месяца(?) вы кажетесь мне родным. Родным, знакомым и любимым.»

«Да, я в курсе. Ты мне уже говорила мне, что «я для тебя как отец» или что-то вроде этого.» - она хотела сказать мне что-то, но я не особо думал над загадками в её фразах. Да и зачем? Меня вообще интересовало нечто другое: - «Кста-ати… пока я не забыл: У нас с Соломкой, Марко… В общем, со всеми, есть традиция. Когда мы выступаем друг против друга на чемпионате – мы делаем пари. Проиграл – неси мне уголь, Выиграл – я принесу тебе уголь, и так далее. И раз уж у нас была ничья… Что бы ты взяла за желание? Если бы ты выиграла?»

Макс не знала, как ответить мне. Она сидела и смотрела на меня с пустым взглядом, медленно наливаясь красками. Не знаю, что у неё было на уме, и о чём она думала, но я не стал её ждать. Я просто дал ей время подумать (ибо тоже хотел подумать над этим), расслабился на её коленях и прикрыл глаза. А спустя пару секунд, слушая лёгкие движения карандаша на бумаге… Я почувствовал движение и тепло. Макс наклонилась вперёд и поцеловала меня в лоб. Тепло улыбнулась и аккуратно передала мне книжку. Её желанием было…: «Я хочу называть вас папой. Чтобы вы были моим отцом.» Очень странное желание. Никто бы из Дома Советов не понял её, если бы она всерьёз сделала такое пари.

«Очень уж сильно ты придралась к этому…: «Я хочу папу!»… Не находишь это странным, нет? Почему не назвать меня… ну не знаю даже… Парнем? Мужем? Братом? Аэ… Дядей?» - Макс зарумянилась ещё сильнее после моего вопроса. Но раз уж я ожидал ответа на этот вопрос, то она должна была ответить. Ответ был прост: «Таким любимым и родным человеком как вы, Господин Гоул, может быть только отец.» Это было… странно. Но раз уж девочка так меня видит…: - «Я не против, Макс, только я не сразу к этому привыкну. Да и… Я стыдом покрываться буду, если ты будешь называть меня «папой» при друзьях и знакомых. На людях лучше называть меня по имени. А если мы в одиночестве – да на здоровье! Можешь назвать меня как угодно и кем угодно!»

Я сам не знал, на что соглашался. Она ведь не шутит. Макс всерьёз хочет видеть во мне своего отца. Родную кровь и знакомое лицо. И она, возможно, хочет этого только потому, что у нас одинаковые увлечения и знания. Она сказала верно: Я слепил нового человека своими руками. И… чёрт… мне придётся брать её реальным опекуном. Мне придётся более ответственно вести себя и приглядывать за ней. Трястись за неё… Я не был к этому готов.

Вскоре я почувствовал её дыхание краем своего уха. Макс наклонилась ко мне и очень тихо прошептала «Пах-пах». Она хотела сказать «Папа», но я её понял. Ну а потом… она аккуратно схватила кончик моего уха губами. Начала щекотать его кончиками своих зубов. Ласкать языком и тихо дышать, поглаживая мои щёки пальцами. Я даже приподнялся, дабы она не ломала себе спину, наклоняясь ко мне. Мне это нравилось, а ей нравилось, как я поглаживаю её нежные ноги. Я даже пощекотал её стопы, чуть рассмешив её. Макс смотрела на меня с улыбкой. Не боялась моих рук… Не боялась коснуться меня или посмотреть на меня. Я мог разрешить ей всё с этого момента. Она даже не постеснялась поцеловать меня, аккуратно обхватив мою шею. Неспешно баловалась с моим языком, порою обсасывая его. Наслаждалась каждым прикосновением губ и водила кончиками пальцев по моей шее или плечам. И вот так она обращается со своим новым отцом… Это, наверное, ещё одна причина, по которой я не понимал её логики и желаний.