Шесть букв
Шрифт:
– Что по родственникам?
– Отец и мать работали в Юго-Восточной Азии. Врачи. Есть такая международная организация, «Доктора без границ». Не так давно они попали в переплет в Бирме… местные тронги взяли их в оборот, пытались шантажировать ДБГ… но организация принципиально не выкупает своих докторов: правила есть правила. Тронги правил не знали… И отец, и мать погибли… Дальше. Братьев или сестер нет. Есть дядя, брат отца, живет где-то в Нью-Джерси, но Слоан не поддерживает с ним контакт, и давно. После того, как погибли его родители, дядя вроде бы
Барлоу оттянул воротник, ослабив галстук, и со вздохом плюхнулся на стул.
– А соседка?
– Пенни Крочек, пенсионерка, 77 лет, одинокая, чудаковатая. Развитый диабет. В свое время прославилась на всю страну, когда связала самое большое одеяло-кроссворд из тряпичных узелков. Даже в книгу Гиннесса попала. К убитому относилась хорошо, как утверждают на улице. Подкармливала парня… Я с ней немного поговорил утром, до того, как Келли нас выставил, – Сато скосил глаза на сигаретную пачку, краешек которой выглядывал из-под кучи бумаг на столе. Барлоу тоннами трескал «Никоретт», антисигаретную жвачку, носил анти-пластыри, питался по каким-то подозрительным схемам… Ничего не помогало, курить не бросалось. – Она обронила малопонятную фразу в отношении того, что Слоан был непризнанным гением, что у него что-то там не сложилось – вроде бы – с колледжем… Кей Си… Кто-то там…
– Кей Си Бриггс, – Барлоу отвел взгляд. Сато вздохнул. Второй раз Барлоу проговорился. Он явно знает больше, чем говорит, но не колется до конца. Это воняет, и прилично. Феды прижали?
Тема не развивалась. Вновь возникшая пауза затянулась до неловкости. Где-то вдалеке завыла неотложка, и заунывный звук сирены сделал молчание еще более напряженным. У Сато не было желания продолжать разговор; его злило непонятное упрямство Барлоу, его нежелание поделиться информацией о степени вовлеченности ФБР в дело Слоана.
В конце концов Барлоу заговорил:
– Значит, так… Первое: получить детальный отчет из группы ИМП – результаты вскрытия, причина смерти, анализы и прочее. Боннер поможет, если что.
Сато задержал дыхание. Криста Боннер, Криста…
Он отогнал чугунные мысли.
– Второе: нужно будет получше пошарить в доме. Обрати внимание на почту, документы, счета, компьютерные файлы, электронную переписку… Не мне тебя учить. Феды наверняка перерыли все, что могли, но ты же знаешь, они работают без воображения…
Сато хмыкнул, вспомнив утренний обыск в доме Слоана.
– И аккуратнее там! – Барлоу назидательно повысил голос. – Помни, ты – на коротком поводке. Пока все… Встречаемся здесь в пять вечера.
Сато с готовностью кивнул, но не отклеил задницу от дивана.
– Какого дьявола? – грозно спросил Барлоу. – Сказал – все! Выкатывайся!
– Как? – Сато не сдвинулся ни на дюйм.
– Что – как? – Барлоу знал, что имел в виду Сато, но упрямо оттягивал неизбежное.
– Как они пронюхали об убийстве раньше нас?
Барлоу отвернулся к окну. Голос его звучал глухо:
– Слоан был контрактным лингвистом ФБР, работал по Бирме. Я бы на их месте тоже в первую очередь отработал версию,
Пятница, 12:20 дня
По пути на Джабберт Стрит Майкл соображал, почему его чутье так обострено в случаях, когда он влипает в дерьмо. Взять, к примеру, его историю с Кристой. Классная девка, все на месте – глазищи, грудь, ноги, губы… ах, какие губы… Но ее «ай-кью» выше, чем у любого мужика в ее выпускной группе Академии. Отсюда и неистребимое стремление показать всему миру, что ее главная ценность не в экстерьере, а в мозгах. Такие помирают синими чулками, и даже в преклонном возрасте обладают поразительной способностью вызывать на «Тривиал Персьют» любого беззубого старикана, пускающего слюни по поводу ее увядшей груди.
Сато пытался бить под нее клинья… ну и толку? Все отделение увлеклось этим поначалу… однако Сато был первым, кому она решительно прочистила мозги по поводу ее предназначения в этом мире.
Он едва не проскочил дом Слоана, который ничем не выделялся в унылой череде типовых построек конца 40-х, взявших в засилье тихую улицу на окраине. «Элюна» с поржавевшей крышей сиротливо застыла под навесом. Замок входной двери дома был заклеен наискось федовской лентой. Оглянувшись по сторонам, Сато вынул изо рта жвачку, аккуратно прижал ее к концу ленты, прикрывавшей замок, и несильно потянул на себя. С легким треском лента отклеилась от металла. Проверенный трюк.
Замок тихо сдался под нажимом пары отмычек, и Сато обдало запахом мертвечины. Переборов тошноту (не могли, сволочи, хоть одну форточку оставить открытой!), он шагнул внутрь.
В подобные моменты его всегда охватывало странное чувство. Нет, не страх перед покойниками, но ощущение вещей, предметов, безмолвно и безропотно ждавших прихода своих владельцев… которые уже больше никогда не вернутся.
Звон тишины.
Прихожая с допотопной вешалкой. Старые кеды «Конверс» открыли пасти, обрамленные шнурками-усами, откинув языки.
Никогда больше…
Майкл поежился.
Кухня направо. Подвесные шкафчики с облупившейся краской, стол с пивной крышкой под одной из ножек, кофеварка со стертым названием, засохшие остатки еды в тарелке.
Арконто нашел Слоана на кухне, в луже крови. Сато суеверно отпрянул от контура тела на полу.
Скрип, скрип, тишина, скрип… Лестница на второй этаж.
Ванная с подслеповатым оконцем, залепленным прозрачной клеенкой. Пожилой унитаз псевдо-детского размера. Умывальник с кранами для холодной и горячей воды, по-английски разнесенными по углам.
Кабинет. Здесь, судя по всему, сохранились вещи, оставшиеся от погибших родителей Слоана. Никогда больше…
Он поспешно отступил назад в коридор.
Спальни. Одна чуть больше, с широкой кроватью – родительская. Сато загляул в меньшую спальню.
Постель с наброшенным покрывалом. Значит, он не спал ночь накануне…? Сколько времени убийца провел в доме до того, как… Когда пришел? Знал ли его Слоан? Окна были целы, следов взлома на обеих дверях – входной и той, что вела на задний двор, – не нашли. Если впустил – значит, знал.