Шесть нолей
Шрифт:
В моей голове предстает картинка того, как, закончив со мной, они вышвырнут меня ко всем остальным ненужным куклам, и мы будем лежать там бесполезной кучкой спутанных конечностей и слезливых лиц с разбитыми сердцами и изуродованным разумом до неузнаваемости. Никто больше и никогда не будет с нами играть.
– Ты будешь моей, Элла, - говорит он.
– Так или иначе.
– Я с трудом сглатываю.
– Это не должно тебе казаться таким уж ужасным исходом, - его пальцы убирают волосы с моей шеи, а затем губами он прикасается к верхней части моей спины. Его теплые пальцы скользят по моим рукам. Ему не хватает жестокости
– Закрой глаза.
Я закрываю глаза и чувствую касание шелковистой ткани к лицу, прежде чем она опускается поверх моих глаз.
– Просто предосторожность.
Он берет меня за руку, переплетая наши пальцы, пока ведет меня за собой. Мое сердце колотится, адреналин свободно течет по венам, потому что в отсутствии зрения, я должна доверять ему. А я ему не доверяю.
Он ведет меня в неизвестности до тех пор, пока я не ощущаю, что мрамор под ногами сменился ковром, и затем меня с силой толкают вперед. С моих губ срывается короткий писк, прежде чем мягкие диванные подушки подхватывают мое тело. Руки Третьего опускаются на мои бедра, и он переворачивает мое тело, дёргая меня вниз, пока я не оказываюсь на спине. Я едва могу слышать, что он говорит мне, из-за собственного пульса, набатом стучащего в ушах.
Его пальцы нежно скользят по моей щеке и шее.
– Ты так прекрасна, Элла. Ты всегда была такой красивой. Такой чертовски идеально подходящей мне, - его пальцы касаются вершины моей груди, и он почти смеется.
– Я могу бросить к твоим ногам весь мир, - от того, как его губы играючи касаются моего подбородка, по телу пробегает дрожь.
– Но я всего лишь игрушка, - выдыхаю я.
Он смеется.
– О, нет, моя красавица, ты - главная награда.
Неужели? Я – награда, вместо того чтобы быть игроком? Три игрока. Тобиас. Престон. Третий и я. Награда. Выигрыш или проигрыш, имеет ли вообще значение моя роль в этой игре?
Его губы накрывают мои, и я напрягаюсь. Его вкус ощущается мятным и болезненно знакомым, но мой разум отказывается исследовать его глубже, потому что тело инстинктивно замирает. Мои руки прижимаются к его груди, желая оттолкнуть. Я плотно сжимаю губы и стискиваю бедра. Его губы старательно трудятся, требуя открыться, приказывая подчиниться ему. Его пальцы с такой силой сжимают мои бедра, что мне больно, а его твердый член бесстыдно потирается о мое тело.
С рыком мужчина отрывается, оставляя меня лежать, трястись и тяжело дышать. Из-за своей вынужденной слепоты я внимательно прислушиваюсь к происходящему, но совсем ничего не слышу.
– У меня для тебя небольшой тест, - наконец, произносит он, и его голос раздается на удивление близко ко мне. – Пойдем, - он берет меня за руку и помогает подняться, прежде чем снова провести через дом. Дверь открывается и закрывается позади меня с мягким щелчком. Температура падает, и наши шаги отдаются эхом от стен. По моему телу пробегает нервная дрожь, когда он останавливает меня.
– Садись, - он направляет меня, и я чувствую что-то позади себя, наталкиваясь ногами. Я присаживаюсь, и холодное кожаное сидение неприятно ощущается на моих обнажившихся бедрах, когда платье задирается вверх.
– Тест прост. Тебе просто необходимо ответить на мои вопросы.
– Я сглатываю и киваю. – Хорошо, - он берет меня за руку и что-то цепляет на запястье, затягивает.
Я слышу скрип стула и догадываюсь, что мужчина тоже сел. Раздается щелчок и низкий гул.
– Элла, скажи мне свое полное имя?
– Элла Тейлор.
– И когда ты родилась?
– Шестого августа 1992 года.
– Ты когда-нибудь кого-то любила?
Я тяжело сглатываю, чувствуя, как капельки пота выступают на задней части моей шеи.
– Да.
– Кем был последний человек, которого ты любила?
– он делает небольшую паузу.
– И нужно ли мне напоминать, что ты не должна лгать...
Я колеблюсь, ответ крутится на кончике моего языка. Он будет ложью? Я больше не уверена.
– Сойер, - шепчу я, и его имя звучит скорее, как вопрос, чем ответ.
Третий вздыхает. Я слышу, как он чем-то стучит по столу.
– Элла... ты врешь или просто настолько глупая?
– Я... я не знаю. Я нервничаю!
С его губ срывается тихий смешок.
– Ох, этого не может быть... ты влюблена в Тобиаса Бентона?
Мое сердце пропускает удар. Люблю ли его? Нет, я не могу. Он извращенный и испорченный человек, мой мучитель и... мое спасение. Я ненавижу его и в то же время жажду. Можно ли ненавидеть и любить кого-то одновременно? Я не хочу любить его, потому что, безусловно, это делает меня самым слабым из всех существ, кем-то по-настоящему сломленным и жалким.
– Нет, - отвечаю я так тихо, что это слово едва ли громче, чем дыхание.
По комнате эхом раздается тихий рык.
– Элла, ты испытываешь мое терпение. Не ври мне, черт возьми, - он вздыхает.
– Ты любишь Тобиаса Бентона?
Любовь и ненависть. Ненависть и любовь. Потребность и безопасность, теплота и удовольствие, и, прежде всего, ощущение правильного среди всего неправильного. Я размышляю о том, как чувствую себя непобедимой в его объятиях, о том, что он заставляет меня чувствовать, когда говорит, что гордится мной. Я думаю о том, как жажду его, будто он является воздухом, который мне необходим, чтобы выжить. О его грубых прикосновениях, его необузданной жестокости, пропитанной самыми сладкими поцелуями.
– Да, - срывается с моих губ одним единственным словом.
Молчание, момент, когда напряжение нарастает настолько интенсивно, что я чувствую, будто не могу сделать ни единого вздоха, а затем бум. Что-то падает на пол. Кресло с царапающим звуком скользит по полу, предполагаю, что Третий резко встал, а потом я чувствую его присутствие прямо перед собой и его горячее дыхание на моем лице.
– Ты любишь его?
Я пытаюсь взять под контроль дыхание, делая вдох и выдох, вдох и выдох.
– Я не хочу.
– Ты не... - он смеется, - ты не хочешь? Почему ты его любишь? Как ты можешь любить его?
– Я не знаю! – вскрикиваю я. И это действительно так. Я не могу это растолковать, не могу найти этому объяснение, но, тем не менее, сложившаяся ситуация и не нуждается в рациональном подходе. Тобиас заключает в себе нечто неповторимое, выступая особой и несокрушимой силой, и мне интересно, действительно ли это игра? Игра чувств, война сердец.
– Ты понимаешь, что проиграла? – спрашивает Третий с рычанием.
– Какое у них было правило? Никогда не испытывать глубоких чувств. Ты проиграла, Элла...