Шестая книга судьбы

Курылев Олег Павлович

— Ну, это совсем рядом, — протянул он. — Я предпочитаю дальние путешествия. Позапрошлым летом, например, я плавал на Мадейру и Канарские острова.

— Здорово! — восхитилась Эрна. — Расскажи!

— Эти круизы организовал «Рабочий фронт». Мы плыли на теплоходе «Штутгарт». Но это еще что! Прошлым летом я дошел на эсминце «Ягуар» до Альтен-фиорда! Знаешь, где это?

— Где? — Эрна даже остановилась от восхищения.

— Далеко-далеко за Полярным кругом. В Норвегии «Рабочий фронт» зафрахтовал этот эсминец у моряков и организовал круиз до мыса Нордкап. Правда, до него мы

так и не добрались.

— Почему?

— Погода испортилась Эсминец — это тебе не круизный теплоход. Знаешь, как его болтает! Мы почти все слегли от морской болезни. — Петер рассмеялся. — Капитан повернул назад и высадил нас, бледных и измученных, в Нарвике. Так что домой мы возвращались уже по железной дороге через Швецию. А когда нужно было переплыть на пароме через пролив, чтобы попасть в Данию, и мы снова увидели море, то многим опять стало плохо. А там плыть-то всего двадцать километров.

Они рассмеялись, и Петер еще долго рассказывал о своих приключениях за Полярным крутом и на тропических островах.

— А я провожу лето в лагерях, — вздохнула Эрна. — Этой весной ушел в армию мой брат Мартин, и мне стало так одиноко.

Однажды, когда он не встретил ее после школы, она шла домой одна и ломала голову: что случилось? Петер не появился и на следующий день. Вечером отец спросил ее:

— Ты чего такая тихая сегодня? В школе что-то не в порядке?

— Да нет.

— Что вы там хоть проходите по истории?

— Да так, каких-то борцов или мучеников.

— Каких-то? — удивился профессор. — Интересно, о чем же, к примеру, шла речь на последнем уроке?

Эрна поморщилась, напрягая память. Последний урок истории был как раз сегодня. Но ей было не до тяжелых шей «позорной республики». Она думала о Петере. Придет ли он сегодня?

— О Шла…гет…

— О Лео Шлагеттере? — подсказал отец.

— Да, вроде бы о нем.

— Ну, и что? Что ты можешь сказать об этом человеке?

— По-моему, его убили не то французы, не то англичане. — Она умоляюще посмотрела на отца, взгляд которого выражал сожаление. — Он что-то там сказал… или сделал… Еще во времена оккупации Рура..

Выйдя на следующий день на крыльцо школы, она снова не увидела Петера. Был последний день занятий. Если он не пришел и сегодня, то, значит, она не увидит его, как минимум, до конца каникул. Эрна вздохнула и, попрощавшись с подругами, собралась уже идти домой, как вдруг услышала мальчишеский голос:

— Эй, тебя зовут Эрна?

Перед ней стоял карапуз, весь перепачканный снегом..

— Ну, допустим, а тебе-то что?

— Тогда держи.

Карапуз вынул из кармана запечатанный конверт, протянул его Эрне и убежал. Она тут же вскрыла конверт и прочла:

«Приходи сегодня в семь часов на угол Герцог-Рудольфштрассе и Кольца. Я купил билеты в кино. Твой Петер».

Записка так и была подписана: «Твой Петер».

Она задохнулась от радости. Пасмурное небо и промозглый ветер со снегом стали лучшей погодой в мире, Каникулы! Рождество! Что там сказали сегодня в конце занятий? Что-то грустное… Ах да, умер генерал Людендорф.

Но что ей до смерти еще одного старого борца, когда ее мальчик написал «Твой Петер»!

Снимая дома свой яркий красный берет, из-за которого некоторые называли ее Красной шапочкой, она вдруг догадалась, по какой примете ее узнал тот мальчишка.

— Сразу после кино домой, — строго сказала мать, когда Эрна выпархивала на их просторную лестничную площадку. — И пусть твой ухажер проводит тебя до самого дома. Не забывай, нам еще собирать посылку Мартину!

Она пришла в условленное место, приложив некоторое усилие, чтобы чуть-чуть опоздать. На пять минут. Хотя была на соседней улице уже за полчаса до назначенного срока. Но… там никого не оказалось. То есть прохожих было много, и они все спешили по своим делам, не обращая на растерянную Эрну внимания. У самого перекрестка урчал большой легковой автомобиль с брезентовым верхом. Другие машины проезжали мимо, выбрасывая из-под колес мокрый снег. Но где же Петер?

— Ну вот, опять, — сказала она вслух, — неужели я опоздала так намного?

В это время дверца автомобиля отворилась и из него выбрался Петер.

— Машина подана, фройляйн! — сказал он весело и, подойдя, взял в свои руки обе ее ладони. — Вы не замерзли?

— Петер, это что, твоя машина?

Он посмотрел на часы.

— Еще сорок минут моя. Я выпросил ее на час у отца. Это его служебный «Мерседес». Предлагаю немного покататься, а потом пойти в «Каир». У нас билеты на восемь часов на какой-то новый итальянский фильм с Джульеттой Монтели.

— А кто это?

— Черт ее знает, — Петер рассмеялся, — я думал, ты разбираешься в артистах. Просто прочитал на афише это имя.

Он отворил заднюю дверцу и пропустил Эрну в салон.

— Покатай нас по городу, Георг, — обратился Петер к шоферу, усаживаясь рядом. — А потом высади у «Каира».

За рулем сидел пожилой человек в черной шинели. Он кивнул, и машина тронулась.

Это был вечер, который она запомнила навсегда.

Они долго катались по Кольцу. Часто останавливались, чтобы попить лимонаду или купить чего-нибудь сладкого. Потом, смеясь и отряхивая снег, снова усаживались на заднее сиденье. Без пятнадцати восемь Петер отпустил Георга. Они ели пирожные в фойе кинотеатра и рассматривали фотографии артистов, соревнуясь, кто вспомнит больше фильмов с их участием.

— Паула Вессели, — еще издали узнала Эрна одну из восходящих звезд германского кинематографа. — Мы всей семьей ходили на ее «Маскарад» в «Глория-Паллас», когда были в Берлине. А этот актер играл в «Отпуске под честное слово», а эта — в «Примерном супруге» и в «Путешественниках»…

Их места оказались в самом последнем ряду. Эрна сначала расстроилась, что так далеко, но скоро почувствовала, что это неспроста.

Перед тем как погасили свет, на сцену вышел работник кинотеатра и снова напомнил всем, что сегодня на семьдесят третьем году жизни в Татцинге скончался генерал Эрих Людендорф, великий полководец и верный соратник фюрера. Поэтому перед началом сеанса будет Документальный фильм о нем.