Шестьдесят…
Шрифт:
Вырубали (мы-то знаем!) из поэм и песен строчки.
И кедровник вырубали. И людей-поодиночке.
Ах, как лихо, ах, как просто-одним махом всё поборем!
Бывший стих и бывший труд-всё под корень, всё под корень!
У нас на глазах из кузова самосвала вываливали виноград в открытую большую «ванну», где крутился вал (вариант мясорубки), и на глазах он превращался в месиво. Виноградный сок тёк в ёмкость, где происходило брожение…
Доброта в посеве правды. Только злоба в разрушенье.
Вот уже навеки в ссоре близлежащие селенья.
Ах, как страшно, если руку поднимает брат на брата!
Виноградная лоза, ты ни в чём не виновата…
Крестьяне будут ждать следующей весны, чтобы сделать прополку, обрезать сухие виноградные ветки. Будут ухаживать за виноградником, как за своими детьми, чтобы осенью снова собрать урожай, сдать и жить на вырученные деньги…
И будут крестьяне проклинать того, кто дал команду вырубить виноградники, которые веками их кормили и которые ох как трудно вырастить… Не один год нужен, пока виноград начнёт давать плоды… А сколько сотен, тысяч гектаров было вырублено – не сосчитать…
Всё как будто бы, как прежде… Ручейки сбегают к морю.
Только мёртвые равнины – словно памятники горю,
Словно вызов нашим предкам, словно нежности утрата.
Виноградная лоза, ты ни в чём не виновата…
Н. Добронравов
«Виноградная лоза», 1988
Октябрь 2012 г.
Три дня из жизни дома-интерната
«А ты где живёшь, у тебя есть дом?..»
Давно собирался посетить Степанакертский дом-интернат, да всё руки не доходили. Подсознательно понимаю – меня подтолкнуло поднять эту тему то, что в последнее время много пишут о детях-сиротах, их усыновлении, и всё это связано с «законом Димы Яковлева», являющимся, по сути, «антимагнитским законом». Вот, тогда я подумал, а как живут дети в нашем интернате, как стоит вопрос усыновления/удочерения в Карабахе?
В «Доме-интернате по защите и уходу за детьми №1» я встретился с директором Нонной Мусаелян, которая руководит заведением с мая 2008-го года. Мне было интересно, как и какие дети к ним поступают. Директор объяснила, что после решения администрации (города/района), отдела попечительства и согласования с министерством труда и социальных вопросов НКР ребёнок поступает в дом-интернат. Иногда дети попадают в заведение и через полицию. Как правило, это трудные дети, беспризорные, из социально необеспеченных семей.
«Год назад полиция привела к нам 2-х месячного ребёнка, мы его держали до 7 месяцев, а потом он был усыновлён. Мы отпускаем детей домой на праздники, каникулы к родственникам, у кого они есть», – сказала Нонна
Возраст детей от 0 до 18 лет. Хотя бывают и исключения. Например, брат с сестрой, которые завершат учёбу в школе в 20 лет, так как они пошли учиться в 9-летнем возрасте. Дети утром идут в школу, которая находится недалеко от дома-интерната, а по возвращении обедают, отдыхают, занимаются своими уроками.
«У нас есть педагоги труда, которые обучают девочек ведению домашнего хозяйства, вышиванию, вязанию и т.д. Физрук занимается с мальчиками (футбол, баскетбол, настольный теннис и т.д). В интернате есть два психолога, врач, три медсестры. Каждый день у нас дежурят няня и медсестра. Питание в интернате 4-х разовое», – отметила директор заведения.
На мой вопрос, помогают ли бизнесмены и простые граждане заведению, Нонна Мусаелян сказала: «К нам очень часто поступает помощь от частных лиц и организаций. Когда, кто-то делает «матах» (ритуальное жертвоприношение животных), то часть мяса барашка приносят в интернат детям, и это мясо сразу доставляется на кухню и готовится обед для детей».
Меня также интересовало усыновление/удочерение. Оказалось, что за четыре с половиной года имело место 3 случая усыновления: одному было 7 месяцев, второму – 1,5 годика, третьему – 3 года. Двоих усыновили в Карабахе, третьего в Ереване.
В доме-интернате проживают и дети, у которых есть родители, но они недееспособны и находятся в тяжёлых материальных условиях. Родители сами приводят детей в интернат и просят помочь в их содержании. Они постоянно приходят, навещают своих детей. Бывают ситуации, когда родитель находится в тюрьме, и матери трудно содержать ребёнка, также есть дети из неполных семей… Однако бывало, когда ситуация в семье улучшалась, и родители приходили забирать ребёнка обратно…
Когда я зашёл в помещение, где живут дети, там уже стояла нарядная, разукрашенная ёлка. Вокруг неё бегали, играли дети. Присмотревшись внимательно, я заметил среди них двух взрослых девушек. Оказалось, что это студентки 1-го курса филологического факультета АрГУ Аванесян Кристина и Шахназарян Карине, которые пришли поздравить детей с наступающим Новым годом. На их факультете студенты собрали денег и накупили детям сладостей, подарков. И это было не впервой…
Хотелось поговорить и с детьми. Осмотревшись, я позвал двух мальчиков – Артака, Карена и девочку – Лусине. Сперва они стеснялись говорить, смущались, но потихонечку, не торопясь, я «раскрутил» детей и узнал их незамысловатую жизненную историю. Они ученики 6-7 классов и уже почти 6 лет, как находятся в интернате. У всех троих есть родители, но у них нет возможности содержать детей, поэтому они и оказались в интернате. Родители навещают их каждую неделю…
Лусине и Артак – брат и сестра, а у родителей Карена четверо детей, и все четверо находятся в интернате… В разговоре дети сказали, что питанием и одеждой они довольны, при выполнении домашних заданий помогают интернатовские педагоги. Если кто-то заболеет, то всегда рядом медсестра, которая сразу даст лекарство, окажет первую помощь…
Три дня подряд я ходил в интернат, по крупицам собирал информацию, и хотя мне никто в ней не отказывал, я понял, что не надо торопиться, что могу упустить чтото важное. Видел, как дети играют, питаются, что говорят, где спят и пр. Но у меня было ощущение, что чего-то не хватает. Не хватает всего одного пазла, штриха, мазка, чтобы завершить «написание картины». Это мог быть один взгляд, слово, жест…