Шестнадцатый май
Шрифт:
Так некстати вспомнилось, что завтра она будет петь на сцене школьного актового зала. И Яна непроизвольно сжалась от холода простыни и напряжённого волнения.
Она не так давно принимает участие в школьных концертах в качестве солистки и каждая репетиция для неё пока ещё большой стресс. Она стоит и смотрит в зрительный зал, пытаясь выдавить из горла звуки и уговорить себя быть смелее.
И вот к ней снова будет приковано пристальное внимание нескольких десятков пар глаз. И хотя ей это внимание нравится и восхищает, оно одновременно
Страх потерять его и стать незаметной, неинтересной.
– И музон свой дурацкий тоже выключай!!! – снова раздался недовольный голос.
Яна убавила громкость в наушниках и тихонько огрызнулась:
– Может, мне вообще отсюда переселиться, Ань? А то в следующий раз ты мне ещё и дышать запретишь!
– Не умничай! – приглушённо фыркнула сестра. – Спать мешаешь мне!
– Да просто снег на улице шёл, – обиженно фыркнула она в ответ и отвернулась лицом к окошку.
Анька живёт в своём мире – динамичном и полном движения. Она всё время куда-то бежит, летит, несётся, как будто боится не успеть переделать все дела. Прёт напролом и никогда не замечает, что происходит вокруг. Ей просто некогда замечать такие мелочи. Хотя, быть может, так и надо…
– Чего ты лечишь мне?! Май на дворе… – неожиданно отозвалась сестра.
Яна не стала её убеждать. Не верит – пусть пойдёт и проверит. Но у сестры, конечно, не возникнет желания выбираться из тёплой постельки и шлёпать к окну босиком по ледяному полу. В подтверждение этой мысли Анька страдальчески вздохнула с характерным громким подвыванием, как будто в её углу действительно поселилось существо нечеловеческого происхождения, потом перевернулась на другой бок и снова утихла.
Под одеялом стало чуть теплее, и Яна немного расслабилась. Попробовала закрыть глаза, и воображение тут же показало ей кино из школьной жизни.
Вот Макс, худой и длинный, как швабра, идёт по двору с единственной тетрадкой, скрученной в трубочку и засунутой в оттопыренный задний карман. На нём голубая рубашка с небрежно расстёгнутым воротом и короткие школьные брюки. И это – не потому, что модно. Просто он сильно вымахал за год, и теперь из-под края штанов торчат его костлявые лодыжки в жёлтых носках с покемонами.
Увидев мальчишку, подруги Яны Ульяна и Милана косятся на неё и начинают глупо хихикать, прикрывая рты. Конечно! Ведь это же ей досталось в партнёры по вальсу бледнолицее недоразумение с огненной шевелюрой и ходулями вместо ног, над которым в истеричном припадке ржёт вся школа!..
Поймав себя на мысли, что крепко стиснула в кулаке уголок одеяла, она распахнула глаза и выдохнула напряжение. Запустила руку под подушку и нащупала плотный картонный прямоугольник обложки. Тёплый…
Наверно, в этом блокноте нет ничего такого уж слишком личного и секретного, чего нельзя показывать другим. Это же не дневник. Но она бережно хранит украшенную сердечками книжечку и всё время носит её с собой в сиреневом школьном рюкзаке. Потому что там её мысли. Там –
Яна устроилась поудобнее на подушке и, подложив под голову ладонь, снова посмотрела за окно. По стёклам, струясь, по-прежнему стекали слёзы дождя. Избавив карманы облаков от снега, май никак не мог успокоиться и всё ещё о чём-то переживал и тревожился.
Завтра наверняка он выключит солнце и станет холодно, а в школу опять придётся идти в шапке и тёплой одежде. Только Яну почему-то это почти не смущало. Она улыбалась и слушала яркий насыщенный голос в наушниках. А на повторе снова и снова играл «Майский вальс».
В очередной раз мысленно уворачиваясь от здоровенных ласт в кроссовках девяносто пятого размера – потому что там реально лыжи! – и репетируя шаги, она проговорила про себя:
«Раз-два-три! Раз-два-три! Раз-два-три! Раз!»
Главное, отступить подальше, или можно остаться без пальцев на ступнях…
«Раз-два-три! Раз-два-три!..»
И хихикнув в подушку, Яна накрылась одеялом с головой.
Так начинался её шестнадцатый май…
3 глава. Не наигрался
Наутро от снега не осталось и следа. Зато зарядил нескончаемый дождик. Он лил и лил, провожая Юрку по дороге в школу через дворы, не собираясь останавливаться и навевая тоску, поэтому на уроки парень явился в паршивом настроении.
Держа руки в карманах и натянув на голову капюшон, он прошаркал по полу резиновыми подошвами ярких оранжевых сапог и уселся под вешалкой в гардеробе, чтобы переобуться.
– Привет, Потеряшка! – поздоровался рядом кто-то из одноклассниц весёлым голосом.
– Привет, Ерошкина, – кисло отозвался Юрка, завязывая кеды и наблюдая краем глаза, как девчонка в школьном платье вешает на крючок блестящий от влаги плащ. Заметил, что сзади её прозрачные колготки забрызганы грязью, и живо проверил, а всё ли в порядке с его штанами?..
Ну, конечно!.. Конечно, нет. Он умудрился обляпаться до самых карманов.
С досадой прицокнул языком и… просто вздохнул. Придётся теперь отмывать штаны в туалете.
– Здорово! – прозвучало откуда-то сверху, почти из космоса, и Юрка задрал голову. Но рот для ответного приветствия открыть не успел.
Бу-бух…
Рыжий одноклассник Макс Кузьменко неуклюже повернулся и врезал ему чем-то тяжёлым по башке. Это мог быть рюкзак, но Макс носил штаны с такими огромными карманами, что в них и без рюкзака легко помещались все учебные принадлежности. И потом – это что-то знакомо звякнуло.
Юрка беззлобно ткнул его в поясницу и взлохматил волосы, потирая место ушиба, а потом заметил аккуратно пошитый новенький чехол.
– Эээй, Кузьмич… Это что, гитара?.. – благоговейно произнёс он.