Шиари выбирает первой
Шрифт:
Мы обменялись улыбками и грустными взглядами, а потом кадет поинтересовался:
— Как тебе удалось попасть в академию без метки?
— Чистое везение. Я так до сих пор и не узнала, что она из себя представляет.
Закатав рукав рубахи, Бриан продемонстрировал мне запястье, на котором, стоило коснуться кожи, обозначилась серебристая вязь: несколько нахлестывающихся друг на друга символов древнего адарийского языка, который испокон веков в своих заклинаниях использовали чаровики.
— Еще один повод для
Тяжело вздохнув, кивнула и поднялась на ноги, собираясь перебраться к себе на кровать. Уснуть теперь вряд ли усну, но это не повод не давать соседу спать. Поднимаясь, уперлась в постель ладонью и поморщилась от боли, прорезавшей руку.
Бриан это заметил, спросил встревоженно:
— Что случилось?
Я показала ему обожженные ладони, которые теперь выглядели еще хуже, чем раньше: вся кожа покрылась волдырями.
— Боюсь идти к животворцам, чтобы себя не выдать, — объяснила и тут же поспешила добавить: — Но ничего, скоро пройдет.
— Ну да! — мрачно хмыкнул Торнвил. — Извини, Лайра, но твоя стойкость граничит с глупостью.
С этими словами, тоже для меня не самыми приятными, он поднялся. В два шага оказавшись возле стола, зажег свечу и, пока я пыталась понять, что он собрался делать, поднес руку к огню.
— Ты что творишь?!
Кадет поморщился от боли, но не ответил. И руку не отнял, продолжал стойко держать над жадно вонзившимся в кожу пламенем.
— Бриан!
— Скоро вернусь. — Перестав над собой издеваться, он как был в пижаме, так в ней и вышел.
Отсутствовал минут двадцать, а я не знала, что и думать. Ходила из угла в угол, нервно кусая губы. Не пошел же, в самом деле, раскрывать меня перед ректором? Но тогда зачем жег себе руку?
Вернулся Торнвил с перебинтованной ладонью и такой довольный, будто ему на грудь понавешали с десяток медалей.
— Вот, — сказал, протягивая мне баночку с желтоватой мазью. — Должно быстро помочь. По крайней мере, боль точно сразу пройдет. Проверено на себе.
Скинув обувь, кадет забрался под одеяло, а я, не теряя времени, раскрыла заветную баночку и стала обрабатывать ожоги, чувствуя, как жжение притупляется.
А мне хочется улыбаться.
Несмотря на пессимистические прогнозы, что остаток ночи буду мучиться бессонницей, уснула я быстро и до самого утра спала как убитая, а, проснувшись, почувствовала себя на удивление бодрой.
Сил было столько, что на иллюзию ушла от силы минута. Пока Бриан умывался, а Эшвар, расхаживая по комнате, предавался своему любимому занятию — читал мне нотации, я успела одеться и обработать ладони чудо-средством.
— Плохо, деточка, очень плохо. Раз знает он, значит, в скором времени узнает и его курица.
— Курица? — переспросила я недоуменно.
— А то ты не понимаешь, о ком я! — окрысился цып, при этом недовольно напыжившись.
— Полагаю, что о Санае. — Я не сумела сдержать улыбку, что вызвало в фамильяре очередной шквал недовольства.
— Больше куриц я здесь не вижу. И тебе, деточка, не улыбаться надо, а молиться духам, чтобы эта… эта… нехорошая птица(!) тебя… нас(!) не раскрыла!
— От хорошего цыпа слышу. — С трудом удержалась, чтобы не показать ему язык.
В ответ Эшвар издал нечто, очень похожее не приглушенное рычание. Знаю, птицы, пусть даже и магические, рычать не должны, но Эшви под воздействием эмоций был способен и не такое.
Глядя на него, негодующего, возмущенного, со вздыбленными перьями, я с трудом давила в себе приступ смеха.
— Если бы был плохим, Лайра, тебя бы здесь не было. Размяк я на старости лет. Слишком многое тебе позволяю. Всем твоим глупостям и сумасбродствам потакаю.
— Да ты у меня просто лапочка безотказная. Рифера так и не удалось обнаружить? — сменила я тему, дабы прервать его ворчливые излияния.
— Нет, все еще не чувствую.
Видимо, брат обзавелся каким-нибудь хитрым артефактом, который помогает ему прятаться от фамильяра. Из-за этого я на Рифа еще больше злилась, а уж обида и вовсе все сердце мне протравила.
— Что там Морри?
— Нервничает. И очень тебя ждет. Баронесса тобой особо не интересовалась. К счастью. Но из девчонки никудышная союзница.
Это точно. В случае чего Морри сразу расколется. Хорошо, что Эскорн пока недееспособный. Вернее, плохо, но…
Нет, все-таки хорошо.
— Ничего, осталось продержаться до пятницы, — успокоила фамильяра.
А в понедельник весь род Ноэро будет опозорен.
Выйдя из туалета, Бриан позволил себе короткие мгновения ступора, после чего пробормотал:
— Твой вид, Лайра, одновременно и захватывает, и ужасает.
— Ты мастер отвешивать сомнительные комплименты, но все равно скажу «спасибо», — пошутила я голосом брата, заставив Торнвила вздрогнуть.
— Называй ее… его… Рифером, — нравоучительно заявил хранитель, а подскочив к кадету, грозно гаркнул: — И не рассказывай об этом своей ку… кукушке!
Не уверена, что «кукушка» прозвучало менее обидно, чем «курица». Я бы на месте Бриана обиделась за свою хранительницу, а парень, наоборот, заулыбался.
— Не переживай. Саная предана мне и не раскроет чужую тайну.
— Даже твоей семье? — не сдавался фамильяр, делая грозные шажки к парню.
Не сказала бы, что Бриан впечатлился, да и меня снова потянуло на улыбку.
— Саная служит только мне. У каждого в нашей семье свой фамильяр.
Мы с Эшваром ненадолго притихли. Хранители были не у всех магических родов, только самые древние и могущественные семьи чаровников могли похвастаться проводником в мир духов. Мама и Тесса росли без хранителя и, только став Ноэро, мама получила в услужение Эшвара.