Шиповник-твикс
Шрифт:
Дики фыркнула:
— Да, поня со знанием абстракционизма и импрессионизма — уже не поня, а элитная пони.
Занятие по художественному Изобразительству началось как обычно — с унылого упорядочивания и сосредоточения чувств будущих творцов. Тоцик предлагал ученикам внимательнейшим образом разложить рисовальные принадлежности, закрепить бумагу и всякое такое прочее. И сосредоточиться. Дики полагала, что в путешествии или в сражении зарисовывать придется быстро и вдох-новенно, от слова «на одном вдохе». Иначе неведомый сумчатый дарк удерет от живописца-первооткрывателя или самого рисовальщика
Преподавателя Изобразительства, конечно, звали не Тоцик, а гораздо скучнее. Был он высок, сух, носил старомодные очки в массивной оправе, имел привычку говорить подчеркнуто вежливо и доброжелательно, уж настолько доброжелательно и фальшиво, что даже не самых чутких несовершеннолетних любителей живописи от такого доброжелательства слегка корежило. Сам учитель рисовать не любил или вообще не умел. Собственно, подобных талантов от него и не требовалось — достаточно пересказывать умные книжки и нахваливать результаты самовыражения учащихся. Иной раз учитель лажал, видимо, подзабывая страницы методических материалов и неся какую-то ерунду. То фламандцев с флорентинцами путал, то Тициана вдруг в «великие живописцы-баталисты» записал. Ну и как его после такого смехотворства не обозвать Тоциком?
Но нужно признать, некоторые приемы в технике рисунка непосредственно для шестиклассницы Кольт оказались в новинку. Ладно, акрила в Долине сроду не видывали, но вот кое-что с работой тушью и углем оказалось истинным открытием…
… — копируем любой фрагмент картины на ваш выбор… — нудил Тоцик. — Главное, уловить и отобразить великий дух наших бесстрашных первопроходцев, поймать размах и величие той героической эпохи…
Представленная картина действительно поражала размахом, и географическим, и эта… атлетическим. Тоцик бубнил о «тьме Запада и несущем свет Востоке», но Дики уже и сама сориентировалась на живописной местности. В центре потрясного полотна была изображена женщина в ночнушке, улыбающаяся и приветливая; она одной рукой тянула телеграфные провода, в другой несла убедительную книгу. Рост тетки внушал уважение: идущая следом кавалерия, армейские фургоны и вооруженные переселенцы казались размером с ее палец. Даже поезд, стремящийся заехать по еще недостроенной дороге прямо под пятку дамы, здорово рисковал — хрустнет паровоз, а она даже не заметит. За спиной супер-тетки, на лучезарной восточной стороне картины виднелись морские гавани, полные кораблей, людей, бочек с селедкой и иных несметных богатств. На западном живописном фланге картины царила мрачная тень невежества и дикости. Туда — в тень — стремились уйти стада испуганных бизонов, остатки индейского племени с ранеными и детьми на волокушах, и одинокий, видимо осиротевший медведь-гризли.
Дики уже знала, что будет рисовать. Тут настроение строго для угольного карандаша. Соседка Виа, конечно же, готовила краски и кусала толстую афроамериканскую губу — ну, это у нее всегда так, сначала период задумчивости, а потом как начнет мазки плюхать, только держись… Кстати, недурно у нее так получается — полусотня цветастых клякс, не совсем понятно, что вообще это такое, но глянуть интересно и эмоцию дает…
Тоцик занимался своим смартфоном и изредка что-то поучительно и ободряюще вещал, ученики рисовали. Дики увлеклась…
Бизоны неслись по прерии… трое… один раненый, впереди бизониха, прикрывает отход вожак, опустивший голову, смотрящий в землю — это стыд бессилия перед дальнобойными ружьями и титаническими прогрессивными тетками с проводами и рельсами… Ложатся на бумагу черные резкие очертания животных мира Тени, пытающиеся уйти в тень. Тщетно, их убьют ради шкур, и вожак это знает…
Дики перехватила взгляд соседки — одобрительный и одновременно сочувственный. Это она зверям сочувствует. А у самой…
Вертя угольный карандаш, Дики в восхищении смотрела на стаю разноцветных пятен, заполнивших лист соседки. Шмондец его знает — ничего определенного, а ясно видишь упряжку, неспешно бредущих лошадей, разболтанный скрипящий фургон. Считанные мазки, а ведь кажется, что у экипажа сейчас колесо отвалится. Талант!
Показав пальцем что «круто!», Дики вернулась к своим зверюгам. Трава под копытами, задний план… фигня, только намек… уже закат, может, все-таки повезет, успеют, уйдут в темноте…
Затачивая карандаш, художница обдумывала варианты отступления остатков стада. Наверное, им нужно на север сворачивать, к Канаде. Там, вроде, тогда чуть вольнее было….
— Замечательно, Диана Кольт, очень натуралистично… — похоже, время урока подходило к концу, раз Тоцик уже обходил художественный класс, щедро раздавая ученикам похвалы и прочие обязательные ободрения. — Дикая, безжалостная стихия отступает, не в силах противостоять приходу цивилизации. Позвольте, а чем вы заняты?!
Дики поняла, что вляпалась. Тьфу, и надо было так увлекаться?!
— Карандаш подтачиваю. Чуть подправить…
— Но это же нож?! В школе? Я понимаю, вы недавно приехали в наш штат, но правила поведения строго обязательны для всех! Дайте сюда этот нож.
— Да какой нож? Тут ножа и на ноготь нет, — Дики выдвинула лезвие канцелярского резака, показывая крошечный остаток лезвия.
— Пусть так, но правила есть правила. Дайте сюда этот предмет, я передам его директору.
Охотнее всего Дики чиркнула бы «этим предметом» по требовательно протянутой ладони. Кажется, Тоцик уловил это вполне естественное желание — его глаза за линзами очков расширились, довольно испуганно. Но лапу, гад, не убрал.
— Диана, мне кажется, вы сегодня настроены слегка агрессивно, — громко сказал учитель.
Нет, так не пойдет. Нужно срочно ликвидировать внезапный и глубокий прорыв педагогического противника.
— Да возьмите. Я же не знала что нельзя, в прошлой школе носила, — Дики положила легкий ножичек на ладонь учителя. — И вовсе я не агрессивна. Просто расстроена, ведь на картине все неправильно! Смотрите, какая масса вооруженных людей, техники, пара и электричества. Они же всю прерию затопчут и напугают!
— Ах, Диана, разве вы не понимаете, какой опасный путь приходилось преодолевать бесстрашным поселенцам? — миролюбиво улыбнулся Тоцик, опуская в боковой карман пиджака запрещенный трофей.
— Возможно, я чего-то и не понимаю. Но вот взгляните, — Дики решительно подскочила к станку с немаленькой репродукцией. — Смотрите, какой испуганный вид у этого бедняжки-медведя?! А бизоны?! Они же в ужасе! Мне нестерпимо жаль зверушек. Неужели нельзя было сначала основать заповедник, а железную дорогу строить в обход? Где зоозащитники? Вот этот коричневый плетется, он, что ли? Так он вообще в сторону смотрит! Да тут природу вообще никто не охраняет! Ужас какой!