Широкое течение
Шрифт:
твоем месте всех их гордо презирал!
Безводов понимал, что Антон и в самом деле глубоко
потрясен и ему сейчас не до шуток. Он подал ему руку
и помог подняться...
2
Весь следующий день Антон чувствовал себя подав¬
ленным, делать ничего не хотелось. Чтобы не отвечать
на вопросы Гришони, раскрыл учебник и попробовал
увлечь себя чтением. Но, как назло, мерещилось краси¬
вое и дразнящее лицо Люси,
усмешка Антипова... Отшвырнув книжку, он долго ходил
от стены к стене, запустив в волосы пальцы обеих рук.
«Нет, так у меня дело не пойдет, она меня измучит,
честное слово. Надо отвязаться от нее, — убеждал себя
Антон — Но что сделать, чтобы не думать о ней?.. Вот
дьявольщина!»
— Отгадай загадку, — надоедливо приставал Гришо-
ня, в одиночку сражаясь на шахматной доске. — Летит —
молчит, лежит — молчит, весна придет, так и заревет,—
Антон отмахнулся, и Гришоня, утешая его, ответил: —
Снег, чудак! Ведь и вправду весна наступит, снежок рас¬
тает, ручейки побегут, и — с гуся вода, с Антоши худо¬
ба — унесет твою горючую любовную слезу в сине мо¬
ре, — не вернешь.
Антон оделся и спустился на улицу. Валил снег; круп¬
ные хлопья, падая, как бы тащили на землю серые су¬
меречные тени; тени эти сгущались, замыкая короткий
зимний день. Зажглись фонари вдоль улицы, и стало от¬
четливо видно, как вокруг них роями мотыльков вились,
ослепительно вспыхивая, снежинки. Антон продрог. Зяб¬
ко вздрагивая и поеживаясь, вернулся домой.
Спал он неспокойно, встал недовольный, с предчув¬
ствием чего-то нехорошего и весь день работал без подъ¬
ема. Он злился, что не может себя переломить, нервни¬
чал, прежняя стройность в работе бригады нарушилась.
Если раньше случались какие-либо неполадки, то он, не
дожидаясь, бежал за наладчиком, за слесарем, торопил
исправить, помогал сам; теперь же, безразличный, ожи¬
дал, когда они придут, притянут железную сваю «сокол»
и забьют клинья. За незначительную оплошность накри¬
чал на Сарафанова; тот в долгу не остался и зычно
огрызнулся в ответ. Наетя Дарьина наблюдала за ними
из-за своего пресса испуганно и непонимающе. Гришоня
помалкивал, чтобы не навлечь гнева бригадира, — он
после выскажет ему свое мнение.
Когда Костромин узнал, что бригада Карнилина не¬
сколько дней не выполняет норму, больше чем всегда де¬
лает брак, он, верный своему обещанию, приказал расфор¬
мировать ее как не оправдавшую
Старший мастер, жалобно морща нос, передал этот при¬
каз Антону; парень в первую минуту растерялся, в гла¬
зах отразились страх и мольба, но вслед за тем вдруг
ощутил, что все в нем восстало и ожесточилось.
— Не пойду в нагревальщики, — обдал он мастера
горячим шопотом. — Не отдам бригаду. Что хотите де¬
лайте — не отдам!
— Ты, гляди, парень, не бунтуй, — примирительно
сказал Самылкин и добавил в утешение: — Я вас опять
по старым местам рассую: тебя — к Полутенину, Сара-
фанова — к Саляхитдинову.
— Я сказал — не пойду, старик, и все! — уже убеж¬
денно и с угрозой крикнул Антон.
— Не пойдем, — подтвердил Гришоня, а Илья приба¬
вил басовито: ,
— Мы не болванки — швырять нас...
Старший мастер отступил на шаг, изумленно и часто
мигая и расплываясь в улыбке:
— Что вы на меня рычите, молодцы? Приказ не я
давал. Начальника не знаете... Огонь!..
— Начальник?! — крикнул Антон, оглянулся, будто
просил помощи, — в нем все кипело. — Тогда пусть сам
начальник и работает! — Сунул в руки Самылкину кле¬
щи. — Возьмите вот, отдайте ему. Пускай он сам посто¬
ит у печи в нагревальщиках! А я не буду. Понятно? Хва¬
тит с меня, постоял! Назад не пойду. Лучше совсем уйду
из кузницы, чем опять в нагревальщики!
— Да ты что, взбесился?! — изумленно выкрикнул
Василин Тимофеевич, кидая на пол клещи.
Лицо Антона исказилось, будто мучительно, с кровью
отдирали от его души живое, сросшееся с ней; он круто
повернулся и зашагал прочь от молота, глядя перед со¬
бой невидящими глазами.
А Гришоня, поняв, что дело может кончиться плохо,
бросился к Фоме Прохоровичу. Старый кузнец не спеша
прибирал рабочее место.
— Заступитесь, — торопливо заговорил Гришоня.—
Антона в нагревальщики опять переводят. Я знаю, по¬
чему так получилось. Больше это не повторится, даю вам
слово!
— За что переводят? — спросил кузнец, почему-то
выдернул из метлы без черенка прутик, сломал его и
кинул на кучу мусора.
— Да ведь сущий пустяк, Фома Прохорович: не вы¬
полнили норму, браку наделали, признался Гришоня,
скромно опустив взгляд.
Фома Прохорович улыбнулся в усы:
— Хорош пустяк!..
Гришоня тут же заверил:
— Но больше так не будет. Вы никогда не услышите