Широкое течение
Шрифт:
ничего плохого о нашей бригаде! Это я заявляю вам ав¬
торитетно. Только заступитесь... Один заступник у нас —
это вы, •— польстил он. — Попросите Костромина, может,
он отменит приказ.
Фома Прохорович домел окалину, распрямился и про¬
молвил кратко:
— Ладно попрошу. Где Антон?
— Убежал. Распалился и убежал. С завода уходить
собрался. Он уйдет. Я его знаю отлично...
Антон мылся в душевой. Он чувствовал себя
и незаслуженно оскорбленным. «Ничего, свет клином не
сошелся на этой кузнице, — убеждал он себя. — В нагре¬
вальщики не вернусь! Как же я пойду в нагревальщики,
если я могу быть штамповщиком? Неужели не понимает
этого начальник? Раз не понимает—значит, не дорожит
людьми. И пускай! В Москве много заводов, найдется
место». И виделись ему утешительные картины: раскры¬
ваются двери цехов, люди встречают его приветливо —
вставай на любой молот!
Антон вымылся, оделся. Возмущение не остывало в
нем. На какой-то момент вспомнил Люсю, — любовь к
ней показалась ему неожиданно мелкой, раздражающей.
Он как бы прозрел. Да правда ли, что это он, сгорая от
нетерпения и жажды видеть ее, ворвался в квартиру
Антипова? Правда ли, что вчера на катке он зарывался
головой в снег от неразделенной любви, от ревности?
Он пожимал плечами, поражаясь себе, — какой он, долж¬
но быть, смешной был глупый...
В коридоре встретился Гришоня и схватил его за
рукав.
— Куда ты? Погоди!..
Антон отшвырнул его:
— Отстань! — Он вышел на улицу и твердо решил
завтра же утром отправиться на завод малолитражных
автомобилей.
Антон проходил мимо цехов через пути; остановился,
чтобы пропустить маневровый паровозик с тремя ваго¬
нами. По низу дул ветер, вихрил снег и дым. Проходная
показалась ему каким-то рубежом. Он боялся вступить
в узенькие ее ручейки. Ему вдрУг показалось, что если
он ее пройдет, то останется один. Ему стало страшно от
задуманного, он даже вспотел весь. «Что же я буду де¬
лать без кузницы? Другой такой нет нигде! А что поду¬
мают Фома Прохорович, Алексей Кузьмич? Скажут:
струсил, сбежал. А Володя, Гришоня?.. А как злорад¬
но будет усмехаться Дарьин: «Кишка тонка!..» Как улыб¬
нется снисходительно Антипов: «Ну что вы от него хо¬
тите?..» А моя учеба, школа!.. А Дворец культуры! Да
без всего этого мне нет на свете жизни!»
Антон рванулся с места и помчался назад, натыкаясь
на встречных, — рабочие двигались к проходной. «Ско¬
рей, скорей!..
обнаружил никто моего ребячества! Буду работать на¬
гревальщиком, чернорабочим, кем угодно! Отрываться
невозможно, — привык к людям, к цеху. Буду добивать¬
ся, буду доказывать!..»
Он вбежал в комнату Володи Безводова. Там было
пусто. Кто-то сказал, что Володя у Фирсонова. Антон
приблизился к партбюро — из-за двери слышались голо¬
са — и стал ждать.
Фома Прохорович Полутенин из душевой поднялся к
Фирсонову, где находилось несколько членов партбюро,
и сказал хмурясь:
— Надо заступиться за Карнилина.
Фирсонов позвонил Костромину. Тот сейчас же явил¬
ся, стремительный, нетерпеливый, в распахнутом халате,
чуть вскинув бороду, прищурился на сидящих.
— Что случилось, Алексей Кузьмич? — спросил он,
не отходя от двери.
— Сядь, Леонид Гордеевич, послушай.
Костромин присел на стул, насторожился.
— Я тебе напоминал, что я здесь не случайный чело¬
век, а секретарь партийного бюро, — раздельно и сухо¬
вато заговорил Фирсонов, глядя в лицо Костромину.—
Мы вместе отвечаем и за производство и за людей.
И прежде чем принять какое-либо решение, и в особен¬
ности касающееся рабочих, не мешало бы посоветовать¬
ся со мной или хотя бы поставить меня в известность.
Я говорю о комсомольско-молодежной бригаде Карни-
лина, которую ты приказал распустить...
— А-а, — протянул Костромин с облегчением и проч¬
нее утвердился на стуле. — Откровенно признаться, я не
думал, что это тебя так близко тронет...
— Трогает, Леонид Гордеевич, и не только его, а и
меня, старого кузнеца, — прервал Костромина Фома
Прохорович и встал. — Для него, для этого парня, при-
каз-то ваш, может, судьбу решит. Сегодня вы его сняли
с бригадиров и перевели в нагревальщики, несправедли¬
вость ваша для него обидна, и завтра он уйдет из цеха.
И нет кузнеца. Он, может, выбрал эту профессию пожиз¬
ненно. А вы ему в самом начале путь обрезаете. Не боль¬
но многие отваживаются на наше дело — сунутся, поню¬
хают, чем пахнет, обожгутся, да скорее назад...
— Но, Фома Прохорович, посудите сами, — возразил
Костромин, — нельзя же поощрять людей за плохую ра¬
боту, тем ,более, что бригада эта называется комсомоль¬
ской и обязана быть показательной: назвался груздем,