Широкое течение
Шрифт:
ной мгле. По ночам ни одна звезда не украшала неба.
Птицы молчали, будто задохнулись вязким воздухом.
Лица людей выглядели бледными, неулыбчивыми, как
бы выцветшими. Казалось, не будет конца этой не по-
весеннему унылой непогоде.
Но однажды в полночь из далеких теплых краев прим¬
чался мятежный ветер, с разлету ворвался в город, завих¬
рился на площадях, заметался в ущельях улиц, выдувая
студеную промозглую сырость;
облаков, освободил звезды, и они замигали изумленно и
радостно. Утро наступило золотисто-юное, звонкое. На¬
встречу солнцу заструились прозрачные и благоухающие
пары, дома радушно распахнули окна, деревья дружно
взметнули зеленое пламя свежих листьев; на бульвары
высыпала детвора; в сквозной синеве кувыркались, ли¬
ковали голубиные стаи. Весна...
Антон проснулся с чувством душевной свежести и об¬
легчения — яркий луч упал на подушку и разбудил его
раньше времени. За окном в тишине восхищенно и без пе¬
редышки заливалась какая-то пичужка. Антон сонно
улыбнулся, подумав:
«Что это за умница прилетела к нам со своими пес¬
нями?»
Толкнув створки рамы, он хотел взглянуть на нее, но,
крошечная, она невидимо затерялась где-то в мохнатых
ветвях липы. Гришоня еще спал, свернувшись клубочком,
и Антон укрыл его потеплее своим одеялом.
Умывшись, Антон сел к столу и раскрыл учебник:
приближались экзамены. Математика, физика, химия ма¬
ло беспокоили его. Но предметы, к которым надо мно-
го читать и, уяснив прочитанное, хорошо и четко изла¬
гать, его тревожили, в особенности история с ее событи¬
ями, датами, именами, не говоря уже об английском язы¬
ке, который его просто пугал; но и английский он хотел
знать на «отлично», поэтому и приходил в школу на час
раньше, чтобы позаниматься с учительницей.
Сутки были уплотнены до предела. На все соблазни¬
тельные предложения Гришони Антон отвечал отка¬
зом, а когда во Дворце культуры происходило что-ни¬
будь особенно интересное — концерт с участием народ¬
ных и заслуженных артистов или праздник молодежи, —
просил Гришошо запирать его и уносить ключ с собой.
Часто он живо вспоминал Люсю, и ему делалось не¬
много жалко своего прежнего чувства, которое внезапно
вспыхнуло и погасло, оставив горечь разочарования.
Заслонив собой все остальное, вставала перед ним
Таня Оленина. Нежные и восторженные чувства к иен
не давали ему сидеть на месте. Он подымался и ходил
по комнате, ероша волосы.
залась ему тесной, тянуло на волю, на простор, в шум¬
ную, веселую толпу. Но Таня как бы незримо присут¬
ствовала рядом с ним и приказывала с ласковой жен¬
ственной властью: «сиди и учи уроки». И, подавив в се¬
бе праздные мысли, он садился за стол, упрямым же¬
стом придвигал к себе книги и читал, «зубрил» естест¬
вознание, историю, литературу...
Антон беспрестанно мечтал о встрече с Таней. Ему
хотелось являться перед ней всякий раз новым, более
умным, начитанным, красивым.
Скрипнула сетка кровати, Гришоня повернулся на
другой бок и, не открывая глаз, спросил:
— Давно встал?
— Да, мне скоро уходить.
— Завтракал?
Антон промолчал.
—• Сейчас я встану, чайник согрею.
Гришоня оделся, деловито осмотрел продовольствен¬
ные запасы, потом отправился на кухшо готовить завт¬
рак. Через несколько минут он влетел в комнату — в од¬
ной руке сковорода с жареной картошкой, в другой —
исходивший паром чайник.
Но в это время с улицы донесся густой и отрывистый
женский голос:
— Карнилии, эй, Карнилин! Пошли!
Антон высунулся в окно и увидел стоящую под ли¬
пой Марину Барохту, кивнул ей:
— Сейчас иду. Это Марина, — объяснил он Гришоне
и начал поспешно собираться.
— Чего вскинулся? — сердито заворчал Гришоня.—
До уроков еще полтора часа. Пусть она идет своей до¬
рогой...
— А английский язык?
— Ну поешь хоть...
— Некогда, Гришоня.
Подручный возмутился:
— Удивляюсь я тебе: как будто нельзя пропустить
одно замятие.
— Ну да, я пропущу, и ты первый начнешь надо
мной издеваться, знаю я тебя...
Гришоня отрезал от батона несколько ломтиков, на¬
мазал их маслом, положил между ними две холодные
котлеты, завернул все в газету и сунул сверток в карман
кузнецу:
— В переменку закусишь...
— Спасибо, Гриша, — сказал Антон на ходу. — Не
забудь прийти в цех пораньше, надо помочь Жене Кос-
мачеву.
Проводив Антона, Гришоня ощутил тягостное одино¬
чество, пустоту: не знал, куда себя девать.
«Доспать, что ли?— подумал он, но тут же усмехнул¬
ся. — Этак, пожалуй, все на свете проспишь... А хорошо
бы вместе с бригадиром бежать сейчас в школу! С осени
запишусь, — обязательства-то принимал, подписывал! И