Шкатулка сновидений
Шрифт:
— Рад это слышать.
— Видите ли, — продолжал декан Курмер, — некоторое время назад мы откололись от Единой Древней Гностической и Апостольской Церкви, и архиепископ Стайлер провозгласил себя Верховным Примасом [56] Церкви в этой части света. Граф Вильгельм, конечно же, Защитник Веры, только это ничего не значит, потому что на самом деле здесь нечего защищать. Знаете, было чересчур много догматов — непреложных и неизменных, необходимых для спасения и тому подобной чепухи — но мы предпочитаем более тонкий подход, свободный и едва намеченный. Оставляет большое пространство для маневров.
56
Примас — в католических и англиканских церквях почетный титул главнейших епископов.
57
Целибат — обет безбрачия.
— Значит, клерикальный целибат отменили?
— Господь Всеблагой, нет! Мы не экстремисты, в том-то все и дело. Мы составляем via media [58] . Целибат отменен только для того, кто занимает пост Верховного Примаса.
— И таким человеком оказался архиепископ Стайлер.
— Именно. Но не только это — у нас более пятидесяти выходных, религиозных праздников, утвержденных архиепископом, по одному на каждое пятое первое число месяца.
58
Срединное течение, средний путь (лат.).
— Но ведь это… я хочу сказать… это математически невозможно!
— Молодой человек, мы говорим о духовных, а не математических материях. Кроме того, это возможно, если каждый день — первое число. По пятым первым дням Его Милость состязается с графом в метании колец.
— Как удобно!
— Да, мы тоже так считаем, — серьезно заметил декан Курмер. — Наши центральные догматы после раскола не изменились: в делах веры — ничего слишком трудного и быстрого, много свободного времени для каждого и пышные публичные обряды. Чего еще желать?
— А как насчет моральных наставлений? Декан энергично потряс головой.
— Грязное дело, — раздраженно ответил он. — Моральные наставления принесли Единой Древней Гностической и Апостольской Церкви бесконечные проблемы, поэтому мы с радостью избавились от них. Кроме того, то, чем мужчина занимается в одиночестве — его личное дело. Или женщина. Или даже то, чем мужчина и женщина занимаются вместе — ха, ха! Не наша забота — подглядывать в чужих спальнях. Там и без нас наблюдателей хватает. А теперь раздевайтесь догола и облачайтесь в священное одеяние. Их у нас много! Думаю, пятнадцатый размер вам отлично подойдет.
В святилище мы вошли пышной процессией: кадильщик, ключник, мальчики со свечами, подьячие, дьяконы, деканы — потом я — и, под пурпурным балдахином, который несли четыре рыцаря-хранителя Тройственных Ключей, архиепископ Стайлер. Все собравшиеся встали и вместе с хором запели «Как наверху, так и внизу» в незнакомой для меня тональности.
— Поклонитесь людям, — шепнул декан Курмер. Я поклонился.
— А теперь ложитесь на Алтарь Вторичной Несказанности.
— Где это?
— Прямо перед вами.
Действительно,
59
Амуры (итал.).
— Наш брат Хендрик смертельно болен! — бесстыдно провозгласил архиепископ. — Поэтому мы призовем бесконечную и неизбывную силу Тройственных Ключей! Объединим наши хвалы и мольбы для его исцеления, благословим его тело елеем здоровья, попросим великодушную милость трижды благословенных Ключей излечить раны, которые мы, в нашей прискорбной слабости, излечить не можем!
Его увенчанная митрой голова наклонилась ко мне.
— Сейчас я совершу помазание, — тихо сообщил он.
— Спасибо.
— Вы должны снять священное одеяние.
— Но у меня под ним ничего нет!
— Ну и отлично, пускай они все видят! — прошипел архиепископ с внезапной злобой. — Так же, как видели мою жену!
— Я уже объяснял…
Два ухмыляющихся молодых послушника стащили с меня рубаху. Я услышал, как один из них шепнул другому:
— Стесняться-то особо и нечего!
Затем помазание началось.
Архиепископ Стайлер погрузил указательный палец в маленькую серебряную тарелочку, которую держал его личный помощник, и нарисовал мне на лбу знак Тройственных Ключей; затем коснулся моих губ, горла, сосков, пупка, потом — милосердно обойдя гениталии — колен, голеней и подошв моих ног.
Я начал задремывать. Я ничего не мог с этим поделать! Сначала я пытался сопротивляться и держать глаза широко раскрытыми, чтобы отогнать плотное облако амбрового наркоза, обволакивавшее меня со всех сторон — но тщетно. Сон подкрадывался и тихонько уносил мое сознание, как рассвет уносит бледную серебристую луну. Последнее, что я расслышал, были плагальные лады [60] хора:
— Isax punquit dy tixana dex — pqarnix deta sulimit рух.
— Что это? — через силу пробормотал я.
60
Плагальные (средневековые, церковные) лады — лады лежащие в основе церковной музыки западноевропейского средневековья, использовавшиеся и в многоголосной музыке Возрождения.
— Древний таинственный язык первобытных священных текстов, — ответил архиепископ Стайлер, намазывая мои подошвы маслом и заставляя меня подергиваться. Вроде бы сегодня утром я вымыл ноги…
— Что это значит?
— Никто не знает. Если бы мы знали, что это означает, язык перестал бы быть таинственным, верно? Идиот!
Тут я сдался.
Она разбудила меня поцелуями… … во все те места, что помазал архиепископ: лоб, губы, горло, соски, пупок и — на этот раз не упустив мое возбужденное мужское достоинство! — подошвы ног. Она двигалась под простыней.