Шкатулка
Шрифт:
– Ну что, проснулся? – это был Давид. – Ну и горазд же ты дрыхнуть!
– Так устал за столько лет жизни, - попытался сострить я. Настроение у меня было просто чудесное! – Да и по аду находился – во! – я резанул себя ладонью по горлу.
– Раздухарился ты, я смотрю, - осадил меня Давид. – А между тем, здесь-то и будет решаться твоя судьба.
Он многозначительно посмотрел на меня, как бы ожидая, когда же я пойму всю серьезность своего положения.
– Вот эти ворота – Чистилище. Представляешь, что там, за ними? – Я замотал головой.
– Вот и слушай внимательно. Чистилище состоит из семи городов, в которых живут некие люди с определенными недостатками. Или у тебя нет недостатков? То-то! Так что, как ни крути, в один из этих городов тебя и определят.
– Навеки? – мой голос дрогнул.
– Ну почему же навеки? Хотя, может, и навеки… Как будешь себя вести, как себя покажешь. А исправишься полностью и раскаешься в своих грехах - можешь и в рай попасть. Только процесс этот не быстрый, поверь мне. Чтобы ОН поверил в твое раскаяние, придется долго попотеть. То есть, от души поверить в него. Ну, пора, пошли.
Мы двинулись через зеленые ворота. Пройдя их, сразу же справа мы обнаружили сидящего ангела. По крайней мере, мне так показалось. Да и как же его не узнать, коли за плечами у него крылья? Правда, вид у него бы, прямо сказать, не ахти, потрепанный какой-то, ветхий ангел. Белые одежды явно были не первой свежести, сандалии рваные, да и сам старик был похож на старого бухгалтера в советской конторе, полулысый со взлохмаченными остатками волос. Точно! Нарукавников ему не хватало для полной яркости картины!
– Угадал, - промолвил Давид. – он точно из советской бухгалтерии. Вот и оставили его тут типа учетчиком. Он фиксирует и записывает всех прибывших. Кстати, это очень серьезная и ответственная работа. А вдруг кто пропадет? Хотя… у нас тут никто никогда еще не пропадал, - улыбнулся Давид. – Все учтено, как в аптеке! Ладно, проходи.
Я подошел к ангелу, который сидел на старом солдатском табурете за таким же стареньким и потертым письменным столом. Перед ним была кипа бумаг, чернильница и перо (!???) Ну, чернильница – это еще полбеды. Но перо!!! Давненько я такого не видел! У себя, что ли, выщипал?
– Шутник! – ангел поднял на меня усталый взгляд. – Надо же, у всех одно на уме! Нет, не у себя, милостивый вы мой государь! – ангел все больше раздражался. – Не у себя! А у гуся! Какого, спросите вы? Да самого обыкновенного, серого. В яблоках, – ангел успокоился и что-то застрочил на листе бумаги своим скрипучим гусиным пером. Ну, никак я не могу привыкнуть держать свои мысли при себе! Они же все читают в моей дурной голове!
– Как зовут тебя, дурная голова? – Тут я окончательно смутился и, по-моему, даже, покраснел.
Я ответил.
– Когда и от чего скончался?
– 10 дней назад. А от чего? От сердца, наверное…
– От глупости своей, - проворчал старичок. – Руку свою давай, да рукав закати!
Кровь брать будет, что ли?
– промелькнуло у меня в голове.
– Какую кровь? Где она у тебя теперь? Высосали ее всю черти, ни капельки не осталось!
– старичок мерзко захихикал. Из-под стола он вытащил какой-то предмет, вроде как печать. Потом обмакнул ее в синюю подушку для печатей и припечатал ее мне руку на внутренней стороне ниже локтя.
– Свободен! – отмахнулся он от меня как от назойливой мухи.
Я в растерянности посмотрел на то, что осталось у меня на руке. Это были жирные и отчетливые семь букв «G». В недоумении я посмотрел на Давида.
– Все очень просто, - он взял меня под руку, и мы тихо двинулись вперед. – Это семь букв «G» означают семь смертных грехов. В процессе восхождения на гору Чистилища ты увидишь семь городов, о которых я тебе уже говорил. В этих городах живут люди, обладающие вот этими самыми грехами, Живут, пока не смоют с себя этот грех, затем идут дальше. И так – до рая. Если, конечно, дойдут… Ты уже спрашивал меня, сколько это может длиться? Неизвестно. Все зависит отдельно от каждого, кто сюда попал. Пока ты РЕАЛЬНО не излечишься от своих грехов – не видать тебе рая! А буквы эти будут у тебя стираться в процессе прохода нами этих городов. Если ты не болен именно этим грешком – отлично! Иди дальше, и одна из букв будет исчезать с твоей руки. Ну, готов? Тогда, вперед!
Мы двинулись по тропинке в сторону зеленой березовой рощицы. Вокруг – ни души, небо голубое-голубое, солнце, легкий ветерок, маленькие причудливые тучки, похожие на маленьких смешных гномиков. Красота! Жить хочется! Жить… а я сейчас живу, или нет? Если, все-таки, живу, то так жить я тоже согласен! Ладно, посмотрим, что будет дальше. Мы прошли сквозь небольшую рощу, и вдруг, перед нашими глазами выросло нечто вроде горы. Точнее, она была больше похожа на каменоломню, изрытую морщинами вырубленных дорог и тропинок. Однако ни одной машины я не заметил. Одни люди. Маленькие, как муравьи. Я сразу сообразил, что это похоже на город рабов. Они таскали на своих спинах тяжеленные мешки, видимо, с каким-то строительным материалом. Лица их были изможденными и равнодушными ко всему, кроме своей боли и унижения. Одеты они были в одинаковую серую робу. Как у тюремщиков, прямо! На ногах тяжелые кирзовые ботинки, на голове – такая же серая грубая шапка. Любопытно, но надсмотрщиков я тоже не увидел. Зато, как некий китч и издевательство, вдоль тропинок и дорог, как частокол, стояли нелепейшие статуи каких-то гордецов, вельмож и королей. Они были какими-то очень карикатурными и, как я понял, высмеивали гордыню.
– Жаль, что ты не заметил надсмотрщиков, - усмехнулся Давид. – А вот те огромные грифы тебя не смущают? Они их и охраняют, не дают, так сказать, думать о своем величии. Прекрасная охрана. Лучше любого человека. Хорошо, теперь по порядку. Это первый город. Он не имеет названия. Здесь живут гордецы и те, кто при жизни считал себя неординарным, великим, знаменитым и исключительным. Также, тут попадаются нарциссы. Ну, это те, кто занимается самолюбованием. В основном, перед зеркалом. Тут и мужчины, и женщины.
Увидев мое удивление, Давид продолжал: - да, да! Просто сейчас они практически безлики и очень похожи друг на друга. Чтобы не выделялись. Это самое главное условие и принцип построения этого города. Не переживай, это не ад. У них обычный 8-ми часовой рабочий день, с перерывом на обед. Есть бараки, где они могут помыться и поспать. Однако еще раз повторюсь, что у них ВСЕ абсолютно одинаковое. И одежда, и условия, и, наверное, уже, и мысли. Так что, жить тут можно. Но… не нужно… уж больно скучно. Все серое и одинаковое. Кстати, их еще заставляют петь песенки про гордецов и зазнаек. Ты бы слышал! Умора!