Шкатулка
Шрифт:
– Ладно, - он махнул рукой. – Так и быть, на первый раз прощаю. Ты хоть понял, что натворил?
Я быстро, быстро закивал головой.
– Дурень ты! Я же тебя предупреждал! Не пугать! Ты что, мечтаешь о скорой встрече с ними? Так давай я тебя вообще привидением сделаю, тогда, уверен, ваша встреча будет не за горами. То-то! Предупреждаю в последний раз. Пока коннектор тебе заблокировали, но, думаю, через пару недель все забудется. Замолвлю за тебя словечко. Но! Приведи ты себя в божий вид! Побрейся, приоденься, причешись, в конце концов! Ну, или зачеши то, что осталось. Короче, в любой момент ты должен выглядеть идеально, никаких жалоб и стенаний, и уж, тем более, фантазий об ожившем трупе! Бррр! Какой кошмар! Теперь они будут вспоминать это всю жизнь, ты хоть это понимаешь? Это же единственная весточка от тебя отсюда! Ну, ладно, хватит тебя воспитывать, большой уже. Уразумел?
Я утвердительно закивал. Он подал мне руку, я схватил ее и начал трясти, как ударенный током.
– Хватит, оторвешь, - Давид с трудом втащил руку из моей мозолистой клешни и быстро удалился.
Пронесло! – и слава богу! Теперь-то я уже буду умнее!
На следующий день я встал пораньше, помылся, побрился, причесал лысину, одел свой единственный парадный костюм и с достоинством важно вывалился через порог. С этих пор работа доставляла мне удовольствие, наверное, потому, что она ассоциировалась у меня с той незабываемой встречей с дочкой.
Прошло уже несколько недель, а коннектор все молчал. Я бережно протирал его фланелькой, он был у меня укутан, словно малой ребенок. Не дай бог уронить или стукнуть обо что-нибудь! И вот, в один чудесный и солнечный день он снова запищал! Это было уже в конце рабочего дня. Хоть я и немного растерялся, но быстро взял себя в руки и предстал перед экраном в полной красе. На этот раз я встретился с женой. Мы долго разговаривали обо всем, я рассказал о своей жизни, что все у меня хорошо, а также, не преминул упомянуть, чтобы она сюда не торопилась. Короче, все прошло идеально! Я был так рад, что в последующие несколько дней ходил в прекрасном настроении, тупо улыбаясь своим мыслям и воспоминаниям.
Конечно же, я тут же рассказал об этом Василию. Тот внимательно выслушал меня и, помолчав немного, произнес:
– Как ты думаешь, а зачем ты жил на Земле?
Этот вопрос застал меня врасплох, и я не сразу сообразил, что ответить.
– Ну как зачем? А зачем господь нас производит на свет? Разве он сам не знает, что делает? Потом забирает. Тоже, когда и кого хочет. Значит, он и знает, что и когда делать, а мы лишь игрушки в его руках.
– Вот! Вот так я и знал! – Василий хлопнул себя ладонями по коленям и даже встал от волнения. – Вот все вы такие! Значит, то, что вы делаете на Земле благословлено господом? И убийства, и злость, и подлость, и насилие, и войны? Отлично! Нашли стрелочника! А если вспомнить, что он вам и мозги дал, кроме рук и ног? Это для чего? Вот то-то! Думать, мыслить, творить добро и созидать! Жить!
– Я понял, - перебил его я, - извини, я не то хотел сказать. Конечно же, я жил ради своих родных, близких, друзей. Я пытался их вырастить, защитить, обеспечить их безбедное существование, любоваться ими! Разве не так?
– Отлично! Вот последней своей фразой ты, как раз и ответил на мой вопрос. Да! Именно любоваться своим творением, получать от этого удовольствие. То есть, удовлетворение. Так?
– Тааак..., – я немного замялся. Где-то тут был подвох, но где – я пока понять не мог.
– Вот именно, удовлетворение! Все, что ни делает человек, он, прежде всего, делает это для себя. Все положительные поступки, которые он, как и другие, заранее подспудно оценивает со стороны. Вот, мол, какой я герой! И как же мною можно не восхищаться? Человек, как будто, набирает очки для своей положительной репутации. Ведь о плохих поступках он предпочитает молчать, ведь правда? А о своих геройствах готов мемуары писать! И пишет! Ну, каждый, конечно, по-разному, но все равно, его прет рассказать всем, какой он хороший. И от этого-то он и получает удовлетворение! Вырастил ты дочь – молодец! Посадил дерево - отлично! Построил дом – просто супермен! И счастье наше – тоже удовлетворение. Скажи-ка мне, что такое счастье и когда ты его испытывал?
Я замялся и начал лихорадочно вспоминать.
– Наверное, когда женился, когда дочка родилась, когда мы все вместе ездили на море. Может, еще, когда хорошо складывалась карьера. Наверное, это самые яркие воспоминания о счастье.
– Все правильно, это и есть счастье, оно же – удовлетворение. Когда тебе хорошо.
– А когда я делаю кому-нибудь добро и хорошо ему? – Я, до сих пор, не понял теорию Василия.
– Так ведь, прежде всего, от этого хорошо тебе! Оттого, что ты видишь, как хорошо ему! Ощутил? – Василий по-детски заразительно рассмеялся. – Так что, заруби себе на носу, что всё: долг, патриотизм, любовь, дружба, еда, алкоголь, табак, секс, выигрыши и премии – всё, всё это доставляет удовольствие, прежде всего, ТЕБЕ! И живешь ты ради этого. Только прикрываете вы все это высокими материями, как фиговым листком. Этакий красивый и зеленый на бледном нерельефном телесном фоне. И, вот, когда ты, наконец, поймешь это и пропустишь через свою душу - тогда ты и станешь честным перед собой. Кстати, знаешь, что такое – очистить душу? Нет? Так вот, значит это то, что нет в твоей душе темных пятен, в смысле, неправильных действий и объяснения им себе самому с точки зрения твоей логики, нравственности и, не дай бог, господних заповедей. Все и вся в твоей душе должно быть объяснимо и понятно, прежде всего, тебе самому на основе ЕГО заповедей. Вот и вся хитрость. Просто? Да, очень просто. Сказать. А вот сделать это за всю свою довольно-таки долгую жизнь – удается далеко не каждому. Я бы сказал даже, единицам.
– Ну, судя по моей жизни – не такая уж она и долгая оказалась, - я пытался хоть как-то оправдаться. И понимал это.
– Это не оправдание, - словно прочел Василий мои мысли. Для Христа и 33 года были достаточны. Так что, время у тебя было. Жить, дорогой мой, надо сегодня, а не завтра! Завтра может быть уже поздно. Завтра может и не быть! Есть только сегодня и сейчас. Привыкли мы все откладывать на завтра, на потом. Потому и живем сегодня только грешной жизнью, понимая это и оправдываясь данным себе словом, но на завтра. Иди, Георгий. Иди и думай. Когда поймешь, что душа твоя чиста и в голове твоей все ясно, как в солнечный голубой, звенящий от прозрачности день, вот тогда ты сам поймешь, что достиг именно духовного совершенства. И нет ничего выше этого. Тогда ты почувствуешь себя совершенно другим человеком, и все вещи и люди вокруг тебя примут другой, единственно правильный смысл! И последнее. Не думай, что чем пуще ты бьешься лбом об пол, прославляя Господа, тем быстрее ты искупишь свои грехи. Нет, только искренние раскаяние и очищение души могут дать тебе полное просветление и вечную жизнь. Ты можешь и не молиться вовсе, но прийти к этому ты должен. Конечно, это дано не каждому, но я в тебя верю, есть в тебе что-то настоящее, без фальши. А это самое важное!
– Как же я, отец Василий, смогу молиться не в стенах церковных, а в своей лачуге? Да разве ж это может привести к раскаянию?
– Церковь, брат мой, дана человеку, чтобы он стал ближе к богу. Она создает ему настроение и обстановку, в которой он чувствует свою близость к богу. Здесь он может успокоиться, искренне покаяться и, глядя Богу в глаза, испросить у самого себя: достойно ли я живу, и что ждет меня в царствии господнем? И свидетелем тому будет Господь!
– Кажется, я тебя понял. А скажи мне, как тогда людям относиться к любви? Тоже, как к удовлетворению?
– Нет, любовь – это особое чувство. И дается она только избранным. А уж любовь обоюдная, разделенная – вообще единицам. Это подарок господний исключительным людям, практически, Богом помазанным. Это чувство нужно ценить и дорожить им, как самым главным и основным в жизни человека. Беден тот, кто не испытал любви за всю жизнь. Пусть, даже безответную. Это наказание. Вроде бы, не испытал – ну и Бог с ним? Ан нет! Это чувство святое, хрупкое и, к сожалению, временное. У каждого она проходит по-своему. Ну, да что тебе об этом говорить? Ты и сам все не хуже меня знаешь. Ну, об этом можно говорить вечно. Давай-ка прощаться. Поздно уже, спать пора.