Шкатулка
Шрифт:
Вот и приблизились мы к третьему, но, как я уже понял, не последнему варианту. А вариант весьма прост и, в то же время, идеален своей исключительностью и хэппиэндом. Так вот, все дело – в глубоком взаимном уважении двух людей, в исключительной заботе друг о друге, в желании оберегать друг друга, делать счастливым свою половину, дарить свое внимание и… любовь! Да. Да, я не оговорился. Я называю это семейной любовью. И считаю ее наиболее крепкой и надежной. Наверное, потому, что она не основана на всплесках и эмоциях, как в предыдущих вариантах. Конечно, это не фонтан. Не фонтан эмоций и ощущений. Все относительно спокойно и тривиально. И ревность, и ссоры, и примирение, и нежность, и счастье близости и духовности, понимания и жизни друг другом. Просто, уровень данных ощущений в повседневной и серой действительности несколько снижен, что ли? У них другая тональность. Мажор присутствует, но ноты взяты не в начале грифа. Они давно знали друг друга, общались, я бы сказал, дружили. Конечно же, спали и ревновали. Но, понимая то, что удерживать друг друга глупо и бесполезно, позволяли себе короткие расставания, которые потом превращали в бурные встречи. И вот, эта привычка и безвыходность отношений, в итоге, подталкивает людей жить вместе. Так же спокойно, размеренно, уважая и любя друг друга по-своему, не как в романах. И эти люди счастливы. И брак их самый надежный и крепкий, как и их отношения, их уважение и способность дорожить друг другом до гробовой доски, не представляя, как можно жить друг без друга хоть короткое время. Знавал я людей, которые, в силу своего, якобы свободолюбия, не смогли или не захотели сохранить подобные отношения. Но точно знаю, как они потом об этом пожалели! Абсолютно не считаю людей из 3-го варианта обделенными любовью. Нет. Ни в коем случае. Это и есть любовь, только в другом, более мудром, что ли, ее проявлении.
Ах да! Я же сказал, что 3 вариант не последний? Ну да. Ну конечно! Ну, мы же все читали сопливые романы и сказки, повести и новеллы. И все про одно и то же - про любовь! Опять и опять про любовь. Наверное, потому, что это чувство вечное и не подчиняется никогда и никому! И каждый раз оно новое, волнующее, бередящее душу и вызывающее оглушительное желание жить! Конечно же, самый лучший вариант – взаимная и сумасшедшая любовь, которой можно простить все, только бы ее испытать! Но просить об этом господа бога, мне кажется, глупо и смешно. Он как-нибудь сам решит, кто достоин, а кто нет. А кто-то – и не один раз в жизни…))) Везет же людям! Да, самая высшая награда господа – это взаимная любовь! И не стоит ухмыляться – это действительно бывает! И пусть это счастье продолжается не долго. Все равно, это именно то счастье, ради которого мы рождаемся и живем. Этим можно и нужно гордиться, благодаря создателя, что не прошел мимо, а заметил-таки тебя, задел (может, и ненароком) твое темечко и осчастливил!
А вообще, дражайшие мои, мы должны благодарить бога только за то, что подарил нам жизнь. А как уж мы смогли ею распорядиться – тут уж за каждым не углядишь. И коли уж сегодня речь зашла о любви, то я лично считаю, что все ее варианты и вариации, сроки и возраст, результат и конец, всё, что касается этого святого слова – священно и драгоценно для каждого живого существа! Так что, за любовь, мои дорогие и любимые!
Шкатулка
Люди и их вещи. Какое тесное соседство. Они не могут жить друг без друга, а зачастую, вкладывают в себя и свою душу. Да, да! У вещей тоже может быть своя душа. И лицо, и характер. И живут они гораздо дольше, нежели человек. Не всем это удаётся, многие из них умирают ещё при жизни их хозяина, но есть такие вещи, которые живут вечно, душа в душу с человеком и, мало того, перенимают все его привычки, запах, отношения к окружающим. А когда он уходит, передают это своим новым хозяевам. Они тёплые, живые. Стоит только к ним прикоснуться, и ты начинаешь понимать, что это вовсе не предмет, а нечто одушевлённое, со своими мыслями и очень непростым характером.
Недавно в шкафу я наткнулся на шкатулку. Она досталась мне от родителей, которых давно уже нет на этом свете. Я всегда её любил. Уж не знаю, почему, но когда мой брат вынужден был забрать вещи родителей после смерти отца, он предложил мне взять что-нибудь на память. Я без раздумий выбрал её. В ней нет ничего примечательного. Обычная железная шкатулка для хранения каких-нибудь мелких и незначительных безделушек. На её крышке изображен пейзаж со старинным мостом в летнем парке. Людей нет. Только природа, дугообразный мост с вензелями и вода. Но есть во всем этом нечто притягивающее и гипнотическое. Да, совсем забыл. Под крышкой зеркало. С треснутым стеклом. Мне всегда было жаль, что оно не было целым и, сколько себя помню, я всю жизнь силился вспомнить причину этой трещины. Но, куда там! Видимо, это было очень и очень давно.
Однажды (а теперь я уже точно помню, что это был четверг) я снова случайно наткнулся на эту шкатулку. Убей, не помню, что же там может находиться? Посмотрим. Ага, какие-то шурупчики, пластмассовые запчасти непонятно от чего, заколки, скрепка и - ого! Мой номерок из роддома, где с трудом угадывались буквы "Мальчик", и очень размыто - вес, рост и дата рождения. Короче, клеенчатая мерка. Странно, что я не видел её раньше... А вот и треснутое зеркало. Да, ничего не изменилось. Да и что тут может измениться? Зеркало никто не менял... Впрочем... Я вдруг заметил в зеркале какое-то непонятное движение. Нет, это не я... Вгляделся внимательнее. И тут, как сквозь туман я начал различать силуэт. Это была моя бабушка! Да, это точно была она! Бабушка смотрела на меня, а я на неё! Мороз пробежал по коже. Мне стало жутко. Но тут вдруг бабушка улыбнулась, поправила прическу, а точнее, дульку на затылке, приоткрыла рот и посмотрела в него. Самое интересное, что она много, много лет была без зубов и умудрялась пережевывать пищу дёснами. Нет, конечно, у неё были протезы, которыми она практически никогда не пользовалась, а если и надевала, то всем нам становилась жутко. Лицо её становилось совсем уж не родным, и даже страшным, её голос менялся до неузнаваемости. Так что, бабуля щадила наши нервы и хранила вставную челюсть в стаканчике на подоконнике. Бабушка улыбнулась в зеркало и тут же стала серьезной. Начала истово креститься.
– Господи, пресвятая Богородица, спаси и сохрани! Сашенька, сыночек мой родный... Дальше я разобрать уже ничего не мог. Я уже понял, что она просто смотрится в зеркало и меня не видит. Понемногу успокоившись, стал за ней наблюдать. Быстрой походкой она прошла в свою комнату открыла кованый сундук, стоявший в углу, порылась в нем и извлекла початую пачку Беломора. Вытащила папироску, заправски сунула её в рот и пошла на кухню. Там она умастилась на маленькую табуретку под газовой колонкой, чиркнула спичкой и смачно затянулась.
– Спаси и сохрани, - снова промолвила она и начала быстро-быстро ловить ладонью дым и засовывать его под колонку, дабы он не распространился по всей квартире. Все мы прекрасно знали, что она иногда втихаря курит, но никто никогда не подавал вида, что знает об этом. Так прошло ещё пару минут. Затем она открыла кран и затушила окурок. Тщательно завернула его в обрывок газеты и сунула в мусорное ведро. Поколдовав ещё немного над дымом и, промолвив: - Ну, скоро и ребята придут. Надо готовить,- принялась греметь кастрюлями. Внезапно картинка в зеркале стала, как бы, затягиваться туманом и через секунду, пропала. В треснувшем стекле отражалось только моё, одуревшее от увиденного, лицо. Я закрыл шкатулку и отложил её в сторону. Может, я сошёл с ума и мне все это привиделось? Да вряд ли, я все чётко и отчётливо видел и помнил. Я снова осторожно открыл крышку шкатулки и посмотрел в зеркало. Ничего, кроме своей физиономии. Решив взять тайм-аут, я убрал шкатулку на место. Всю ночь и следующий день я не мог выбросить из головы, что же со мной произошло. С нетерпением я ждал вечера и новой встречи с неизведанным. И вот я снова дома, открываю шкаф и достаю свою тайну. Медленно и осторожно открываю крышку. Ничего. Несколько раз я отрывал и закрывал крышку шкатулки, дышал на зеркало и протирал его. Никакой реакции. Очень странно. Этого не может быть! Ведь только вчера... На следующий день повторилось то же самое. И через день. И через два. Через 4 дня я уже немного успокоился и решил, что это было некое наваждение. Наверное, в последнее время часто вспоминал бабулю, ходил в церковь, ставил свечку, вот отсюда и видения. Хотя... Нет, чем больше об этом думаешь, тем тверже ощущение грядущего сумасшествия.
Тем не менее, опять наступил четверг. Уже автоматически и без всякой надежды на волшебство я снова вытащил заветную шкатулку и уже смело открыл её. Все вещи были на месте. Я заглянул в зеркало. Ну, я. А кто ж еще? Я уже было решил закрыть её и поставить на место, как вдруг мне показалось, что моё изображение в зеркале как-то исказилось и дрогнуло. В то же мгновение, зеркало покрылось туманом. Я с силой вглядывался в него, понимая, что сейчас что-то произойдёт. Сердце бешено колотилось, и тут! Я увидел отца! Очень ясно и отчётливо. Он надевал пиджак и что-то напевал себе под нос. Настроение у него было отличное.
– Главное - не костюм и не рубашка, - произнёс он сам себе, - а ежедневно менять галстук! Благо, у меня их полно! Он открыл шкаф, долго и придирчиво выбирая галстук, затем, выбрав темно-коричневый с желтыми полосками, приложил его к воротнику рубашки.
– Ну вот, этот подойдёт! На такое мероприятие - пойдёт! Чай не каждый день медали дают! Хотя, какая это медаль? Опять юбилейная. К 100-летию Ленина! А, впрочем, хватит уже боевых, навоевался!
С этими словами, он открыл комод, на котором стояла шкатулка, аккуратно вытащил из глубины толстый светло-коричневый альбом с фотографиями, отложил его на кровать и, ещё недолго пошарив в темноте комода, извлёк оттуда початую бутылку коньяка. Творчески оценив его наличие (а в бутылке была ещё добрая половина содержимого), удовлетворенно хмыкнул, запустил руку за трюмо и привычным жестом достал оттуда маленькую стопку. С теплотой и любовью посмотрел на неё и мечтательно сказал: - Это мы с Генахой покупали в Харькове, когда летели от Женьки из Ленинграда... Да... Странно только, что на всём комплекте рюмок написано "Клин"? Где Клин и где Харьков?
– Он усмехнулся и налил себе до краев.
– Ну, будем!
– И он быстро опорожнил содержимое рюмки. Удовлетворенно крякнув, быстро убрал бутылку и рюмку на место, взял в руки шляпу, аккуратно надел её и с удовлетворённым видом двинулся к входной двери.
Изображение в зеркале снова затуманилось на несколько секунд, пока не явило мне моё удивленное и вконец обалдевшее лицо. Да, теперь я понял! Это случается только по четвергам!
Нужно ли говорить о том, как я ждал следующего четверга? И дождался. Вот она, моя тайная шкатулка! И что на сей раз? Я заглянул в зеркало. Как и было в прошлые разы, изображение затуманилось, и тут я услышал звуки моей гитары! Но играл явно не я! Туман рассеялся, и мне открылась престранная картина. Мой брат, Жека, наяривал на гитаре "Червону руту"! Только вот для кого он так старался? Ага, кажется, я понял! Он играл для телефонной трубки, лежащей на диване! Интересно, кто же там, в этой трубке? Ну, судя по тому, что сейчас ему было лет 16, по всей видимости, даме сердца! "- Бо твоя врода, то е чистая вода, то е быстрая вода синих гир!". При всём при этом, букву "Г" он выговаривал так отчётливо, словно резал ножом эти самые горы. Закончив серенаду, он схватил трубку и, запыхавшись, спросил: - Ну, как? Видимо, ответ был, в основном, положительный, но с некоторыми замечаниями. Насколько я понял, даме не понравился акцент именно на букву "Г" и она мягко пыталась доказать моему брату, что София Ротару её поёт, ну, грубее, что ли? И звук больше похож на "Х". Да, плохо же она знает моего брата! Его лицо тут же стало каменным, и в ответ она услышала: - Не бывает в русском языке такой буквы, о которой ты говоришь. И в украинском её нет!". Всё это было сказано ледяным тоном с металлическими вкраплениями. Эко уел! Это он может! На тщетные попытки смягчить ситуацию, Жека уже не реагировал. Видимо, поняв, что взаимопонимание с этим субъектом женского рода уже невозможно, он в сердцах бросил трубку на рычаг и проскрипел: "Дура". Ну а гитара-то тут при чем?
– чуть не заорал я в зеркало, когда он, схватив её за гриф, стал искать предмет, обо что бы её шмякнуть. Слава богу, разум взял своё и, помахав ею в воздухе, Жека кинул её на диван. Вот, так-то лучше будет...
На этом положительном (для меня) нотном аккорде зеркальце закончило свою очередную историю.
Интересно до ужаса, что же я увижу в следующий четверг? А вот что! Зеркальце, как всегда, волшебно затуманилось и, сквозь этот туман я увидел... себя! Господи, да мне тут лет 6 или 7! И чем же я это занимаюсь? Так, полез в комод. Вытащил банку с пуговицами. Да уж, очень уж я любил их высыпать на диван и представить себе, как они могли блестеть на гусарских мундирах, на блестящих нарядах красавиц 30-х годов. А вот эта точно была на пальто кучера. Почему? Не знаю. Наверное, потому, что большая, коричневая и какая-то необычная. А что уж говорить о сверкающих выпуклых военных пуговицах! Загляденье! Может, когда-нибудь и на моем мундире будут такие! (И будут, к сожалению). Так я мог перебирать их часами. Но сегодня у меня к ним был совсем другой интерес. Я искал шайбу! Да, да! Именно шайбу! Дело в том, что, поскольку настольного хоккея я не имел, приходилось обходиться своим силами. Я брал алюминиевую проволоку, отбивал её с одного конца, загибал - вот тебе и игрушечная клюшка! Затем, на диване строил ворота из подушек, ложился на его край и импровизированной клюшкой гонял шайбу-пуговицу. Играли у меня, в основном, известные команды: Чехия, Швеция, Финляндия, ну и, конечно, СССР. Я старался играть честно и "нашим" тоже доставалось. Но всегда выручала героическая пятерка нашей сборной, которая четкими щелчками с дальней дистанции (а то и посредством буллитов), выводила нашу сборную победителем! Так вот, наигравшись вдоволь, я вдруг вспомнил, что скоро придут родители, а уроки ещё не выучены! Я схватил портфель начал вынимать из него содержимое. Но, по мере того, как я его выкладывал, картинка становилась все более мутной и неясной, пока не пропала совсем. Вот прошёл и ещё один сеанс по четвергам! Да, чудны дела твои, Господи! И что же следующий четверг мне посулит?
Вот, наконец, и он. Четверг! Привычным движением я открываю крышку шкатулки. В этот раз я даже не вижу своего отражения. Все в тумане. Но туман, как и прежде, быстро рассеивается и я вижу очертания мамы. Она стоит у комода и придирчиво разглядывает себя в зеркало.
– Вроде бы, ещё ничего, - бормочет она задумчиво. Очень даже ничего...
Вдруг раздаётся телефонный звонок.
– Алло! Больница? Что?! Мама? Умерла?! Как, когда?! Не может быть! Она же... У неё же только вчера все было хорошо... Как же так????