Школа 1-4

Масодов Илья

– Уходим, - отрывисто говорит она, бросая подушку и пряча пистолет за пояс джинс. Мария открывает задние двери, бер?т портфель и вылезает на тротуар. Ветер взметает е? волосы, обнажая крупный кровоподт?к за виском, в том месте, куда убил е? Олег Петрович. Следом за Марией из машины выбирается Юля. Две прохожие женщины останавливаются, глядя на них. Мария отворачивается, переходит проезжую часть переулка, бежит по другой стороне, слыша стук туфелек Юли за спиной, потом они сворачивают в сквозной двор, забегают за мусорный сарай и останавливаются, прижавшись к его ещ? сырым от вчерашнего дождя кирпичам.

– Вот

бойня была, - вспоминает Юля, улыбаясь и отирая пот с лица тыльной стороной кисти.

– Наверное, нужно переодеться, - говорит Мария, - вся одежда в крови, плохо по улице ходить.

– Давай зайд?м к кому-нибудь в гости, - предлагает Юля.
– Тут поблизости наверняка твои подруги живут. Жалко глушителей на пистолетах нет.

– Чего нет?

– Глушителей, это такие штуки, на ствол надеваешь, и выстрелов почти не слышно, просто как кто-то ладонью по колену хлопнул. Правда, классно?

За домами разносится вой милицейских сирен. Он слышится со всех сторон, словно машины сзывают друг друга в стаю для большой охоты.

– Я знаю, где много одежды есть!
– вдруг догадывается Мария.
– И совсем близко. Пошли.

– А что это?
– спрашивает е? вслед Юля.

– Моя школа.

– Козлы!
– рявкает Игнат Ильич и так сильно ударяет кулаком в стол, что стопка папок заваливается набок, расползаясь по рабочей поверхности, ручка подпрыгивает в воздух на пару сантиметров и с одного из двух стоящих на краю стола телефонов сбивается трубка.

Стоящий по стойке смирно перед ним сержант спецназа невидяще пялится в стену за спиной Игната Ильича, словно там не облупившаяся засохшими пузырями краска, а окно, и в окне уходит по бесконечной солнечной дороге стройная девушка в коротком платье.

– Сколько человек убито? Я спрашиваю тебя, ублюдок, сколько убитых?

– Восемь, господин подполковник.

– Я не расслышал!

– Восемь, господин подполковник.

– Кто их расстрелял? Кто расстрелял моих людей, я тебя спрашиваю! Ряборукова ко мне.

– Ряборуков убит, господин подполковник.

– Сволочь!
– ор?т Игнат Ильич, и мощный голос его сотрясает стены кабинета. Его толстый затылок раздувается ещ? больше и на чисто выбритой голове проступает пот бешенства.
– Ряборуков афган прош?л, он всех вас стоил! Кто мог его убить, если душманы не могли!
– Игнат Ильич упирается могучими кулаками в стол и отрывает сво? тяж?лое тело от кресла. Песочные усы топорщатся на его лице и кажутся на н?м единственной растительностью при незаметности редких светлых бровей.
– Как сейчас обстановка?
– раздельно, медленно и тихо спрашивает он сержанта, и от ледяного света его глаз тому становится нехорошо.

– Группа Самойлова готова к выезду, господин подполковник.

– Я поеду сам. Сообщи Голикову, чтобы тоже был на месте через двадцать минут. Свободен.

Сержант поворачивается и уходит, осторожно прикрыв за собой дверь. Игнат Ильич задумчиво глядит перед собой, чтобы осознать величие катастрофы, разразившейся этим ласковым майским утром, на лбу его, полированном солнцем и ветрами полигонов, созда?тся складка, он скалится и низко, утробно рычит.

В просторном школьном вестибюле светло от сияющего за окнами солнца. Пахнет мастикой из классных коридоров, л?гкий ветерок проносится между открытыми окнами. Ещ? ид?т первый

урок. Пока Мария изучает висящее на стене расписание уроков, Юля рассматривает стенгазету и трогает пальцами наклеенные в ней фотографии учеников, окруж?нные фломастерными раскрасками. Мария долго стоит около расписания, никак не может отыскать свой класс, что-то мешает ей сосредоточиться и вспомнить, как в школьном расписании ищутся классы. Ветер с шелестом подхватывает ветви стоящих за окном тополей, весело щебечут воробьи, возвратившиеся с мусорных баков соседнего двора. Наконец Мария находит номер комнаты и вспоминает, что сейчас двойной урок русского языка. Они поднимаются по лестнице на третий этаж.

В коридоре, куда выходят двери классных комнат, на паркете лежат ромбы золотого света, такого слепящего, что не разглядеть раст?ртой по половицам мастики. Стены коридора выкрашены голубой краской, а двери белые, как молоко. Они заходят в туалет, чтобы умыться. Тут сумрачно, свет плохо проникает сквозь непрозрачные окна, пол покрыт бурым шершавым кафелем, возле раковины разлита вода. Мария моет руками лицо, снимает куртку и рассматривает рану на плече. Внезапно внутри одной из двух кабинок звякает цепь и с шумом обрушивается хрипящая сливная вода. Дверь кабинки отворяется и выходит Лена Астахова. Она останавливается, как вкопанная, от удивления широко открыв свои серебристо-серые глаза, которые в упор встречаются с округлыми т?мными глазами Марии.

– Синицына?
– спрашивает она неуверенно.

Мария не отвечает, продолжая смотреть на одноклассницу, и от этого взгляда Лене неожиданно становится так страшно, что она невольно вскрикивает.

– Раздевайся, - вдруг велит ей Мария.
– Снимай платье.

– Ты что, сдурела?
– спрашивает Лена. По лицу Марии она видит, что та не шутит. Стараясь казаться спокойной, Лена переводит взгляд на Юлю, пожимает плечами и хочет пройти мимо Марии, и тогда Юля сильно толкает е? в стенку и с размаху бь?т кулаком в зубы. Схватившись руками за лицо, Лена падает на стенку спиной, стонет и сползает по кафелю к полу.

– Раздевайся, а то прирежу, - тихо говорит Юля, вынимая нож.

Лена поднимается, опираясь растопыренными руками о стену, из дрожащей разбитой губы вытекает светлая кровь. Вс? время глядя на нож, она неловко снимает платье через голову и отда?т его Юле.

– Трусы снимать?
– тихо спрашивает она.

– Не надо, - говорит Юля, протягивая платье Марии. Та снимает штаны, окровавленную футболку и сворачивает их в ком, потом подходит к раковине и смывает ладонями кровь с ног и груди. Лена молча стоит у стенки, теперь держась за разбитый рот. Наконец Мария надевает е? платье, которое ей чуть узко. Она од?ргивает его на неудобных местах и сбрасывает туфельки. Босиком она подходит к Лене и видит, что та дрожит.

– Что же у тебя юбка такая короткая?
– спрашивает е? Мария.
– Мне такую и носить будет стыдно. Снимай туфли.

Лена покорно вынимает ноги из туфель, ступая белыми носочками на холодный кафельный пол.

– Теперь становись на четвереньки, - говорит Мария.

– Зачем?

– Поиграем в овечку.

– Я не хочу, - на всякий случай говорит Лена, не ожидая ничего хорошего от изобрет?нной Марией игры.

– Зато я хочу. И Юля хочет. Юля, ты любишь играть в овечку?

Юля кивает.