Школа будущего, построенная вместе с детьми
Шрифт:
Случается ли, что, оказавшись «на свободе» – без оценок, без домашних заданий, – школьники перестают учиться? Бывает. Я сразу говорю родителям, которые приводят к нам детей в седьмом-восьмом классах, что будет очень трудно. Одно дело, когда ты с первого класса в этой школе, когда ты с детского сада к этому приучаешься – с трех лет, а другое дело, когда ты вдруг попал в эту ситуацию вроде бы «вседозволенности». Но мы в этом смысле не столько про ребят думаем, сколько про родителей. Все ли родители готовы к тому, что их ребенок будет учиться в нашей школе?
Ведь многие взрослые люди сами больше всего
Эту боязнь только школой не уберешь, но в школе можно создать ситуацию совета с родителями, ситуацию открытости родителям.
Вот ко мне пришла мама с жалобой на учительницу, я ей сказал: «Собирайте родительское собрание, меня даже не приглашайте, и разберите: это действительно типичная проблема или случайно произошло?» Она посопротивлялась сперва (ну зачем же, мол, давайте я вам нажалуюсь, а вы что-нибудь сделаете…), но все же вскоре провели собрание, и проявилась совсем другая «картинка» происходящего у каждого участника.
Те способы, с которыми мы обращаемся к детям, чтобы они были открыты, не боялись, – их можно ориентировать и на учителей, и на родителей.
И родители в нашей школе почувствовали свою востребованность. Кто-то из них стал профессиональным педагогом, кто-то музыкант, художник, деятель театра – они приходят на три-четыре часа в неделю, помогая интересующимся этой деятельностью реализовать свою индивидуальную образовательную программу. У нас нет специальных родительских дней, у нас каждый день и каждый урок родители могут приходить, сидеть на уроке и задавать какие угодно вопросы, чтобы они понимали, чем занимается их ребенок.
Меня спрашивают: идет ли самоопределение постоянно, или человек, раз и навсегда определившись, уже не свернет с намеченного пути? Я отвечаю встречным вопросом: а как вы думаете, в каком возрасте самоопределился Лев Николаевич Толстой? На мой взгляд, это произошло в момент его ухода из Ясной Поляны… Поэтому говорить об окончании средней школы как о рубеже самоопределения просто смешно.
Речь идет о другом: о создании в школе условий для осознанного взрослого выбора. Мы такие условия создаем, но за окончательный результат не отвечаем. Именно такая позиция удивительна для наших визитеров, всегда требующих предъявить результат.
Это сложно понять и многим родителям: ладно, сомневаются они, а хотя бы в вуз ваши выпускники поступают без проблем? Но я и на такой вопрос отвечаю откровенно: не знаю. И предлагаю родителям самим сделать свой выбор.
Тогда меня спрашивают: так где же и в чем результат вашей работы? И если вы не стремитесь лепить отличников, так хотя бы все ли ваши выпускники выходят самоопределившимися?..
А я их ничем утешить не могу. Скажу, например, что в последние годы из школы не вышел ни один медалист. Для меня это показательно: начавшая осознавать свои интересы личность вкладывается во что-то больше, во что-то меньше, и сплошные пятерки в аттестате никто не может вообразить основополагающей ценностью.
Я не могу отвечать за все качества своих выпускников, но могу быть уверен, что эти ребята в подавляющем большинстве не винят в своих проблемах и трудностях никого вокруг – ни президента страны, ни жэк, ни мэра, ни преподавателей, ни папу с мамой.
Другой момент: практически каждый наш выпускник раньше или позже находит свою творческую нишу, в чем бы его интересы ни выражались. Среди наших ребят мало агрессивности, в школе почти нет агрессии. Мало среди них и двуличных, которые изображают из себя старательных и скромных для учителя, а стоит тому зайти за угол…
Еще я замечал, что наши школьники и выпускники очень хорошо видят, когда ими пытаются манипулировать.
Конечно, у нас меньше ребят поступают в вузы, чем из гимназий и лицеев, которые отбирают себе учеников. Но пусть мы недоучим их чему-нибудь из молекулярной генетики или у них будут ошибки в сочинениях (хотя очень не хочется), главное все же, чтобы они смогли протянуть руку другому. Чтобы они, сознавая свой интеллект, могли понять другого человека даже и не с таким высоким интеллектом. Чтобы у ребят, слабых в чем-то, не было чувства униженности перед теми, кто много знает. Чтобы у них не было злобы на тех, кто в чем-то успешнее.
Дух помощи друг другу культивируется в нашей школе, хотя не скажу, что он окончательно восторжествовал. Но ученики и родители, которые приходят к нам из других школ, говорят: «У вас другие ребята». Может быть. Я точно знаю одно – что они очень разные. И слава Богу. У них есть возможность быть «другими». Для этого мы тут и работаем.
Глава вторая. Уклад школьной жизни, или Скрытое содержание образования
Неуловимость самого очевидного
Детство и шлагбаумы
Помнится, прекрасный педагог-исследователь В.С.Ханчин рассказывал, как он в течение трех месяцев наблюдал за учительницей начальной школы и выделил более сотни ее действий, при помощи которых она целенаправленно формировала у детей… эгоизм и крайний индивидуализм.
За один учебный день он наблюдал двадцать ситуаций, в которых звучало: «Маша, прикрой от глаз Васи тетрадку, пусть делает сам!» или «Миша, не давай Коле ластик, надо носить в школу свой!» Такого рода слова, следующие за ними действия учителя плюс всякого рода «соревнования» в связи с учебой формировали соответствующие черты личности гораздо более эффективно, чем регулярные беседы о нравственности, предписанные «Программой воспитания школьников», водворяемой в школах страны Академией педагогических наук.
Так убивается в школе естественное чувство радости от помощи другому.
Я хорошо помню, как в «Орленке» в 1989 году собрались коммунарские объединения. Ребята, самые душевные и гуманные, придумывали «город солнца». Когда я утром подошел к лагерю «Солнечный», где этот город начал свою жизнь, первое, что я увидел, был шлагбаум, дальше – полицейские и ребята, выстроившие сами себя в колонны, чтобы идти на завтрак. Ребята невольно воспроизвели тот уклад, в котором они жили. Может быть, это и естественно было для того времени.