Школа гейш
Шрифт:
Там, в иллюзии, Акио почувствовал – стоит ему проявить свою власть, показать силу, и Мия замкнется. Начнет кричать, вырываться, будет кривиться и показывать, как он ей противен.
И можно было бы наплевать на ее желания, но как сладко было ощущать ее любопытство, робость, возбуждение. Нет, сам бы он не прервал эту игру. Слишком хороша была маленькая майко в своем дерзком порыве.
Развратная лгунья. Она делала это добровольно! И она хотела его.
Надо было распустить ей волосы в генсо… черные, шелковистые, такие длинные, что Мия могла
Запустить в них руку, намотать на кулак, потянуть гордячку вниз, поставить на колени. И пусть покажет, чему ее научили наставницы.
Он представил, как раскрываются алые, чуть припухлые губы, принимая его, как, лаская, скользит язычок по возбужденной плоти, как она смотрит снизу вверх с покорностью и обожанием…
Ведьма! Лиса!
Такухати зарычал и отшвырнул кисточку для туши. По рисовой бумаге расползлись некрасивые пятна.
Найти женщину… достаточно найти женщину, тогда это наваждение прекратится. Он попробовал представить другую. Вспомнить лицо гейши, с которой провел последний вечер в столице перед тем, как отправиться в «Медовый лотос», но перед глазами стояла только она.
Дурь какая-то. Одержимость.
Генерал рывком встал, схватил катану. Двухчасовая тренировка, холодные обливания и женщина. Этого хватит, чтобы прогнать морок.
Глава 7
Легенда о сердце моря
Джин и тануки играли в го.
Мия остановилась в дверях храма, не зная, что сказать. Сегодня самханцу было явно лучше. Похоже, он даже дополз до водяной купели во дворе и искупался. В еще влажных волосах блестели капельки, струи воды сползали, оставляли на гладкой коже влажные дорожки. Мужчина был только в набедренной повязке, выстиранное кимоно и хакама остались сушиться во дворе.
Дайхиро сердито спрятал ладони в рукава.
– Пас. Снова пас. Ну что за безобразие! Почему опять «пас»? – вопросил он, потрясая лапками в негодовании. – Уверен, ты жульничаешь, хитрый самханский жук!
– Жульничаю в го? Разве это возможно?
– Вот и я думал, что нет. – Тануки оживился. – Давай меняться: я тебе новое кимоно, а ты расскажешь, как это делаешь!
Джин сверкнул белозубой улыбкой:
– А кимоно в соседней деревне сопрешь?
– Позаимствую, – поправил его тануки. – И не в соседней. Где живу – не гажу.
Самханец развел руками:
– Хорошая сделка, уважаемый Дайхиро. Но, увы, никакого секрета нет. Я просто хорошо играю. Могу научить…
– Дайхиро! – перебила его Мия. – Нам нужно поговорить.
Она поднималась в храм с тяжелым сердцем и всю дорогу так и эдак крутила в мыслях предстоящий разговор. Еще и воспоминание об уроке с Такухати вносило дополнительный сумбур. Мысли то и дело сбивались на случившееся в зале. Перед глазами вставало мужественное, искаженное страстью лицо, вспоминался вкус поцелуев и хмельное ощущение власти над опасным хищником. Тем более дразнящее, что он вручил эту власть Мие добровольно и мог отобрать в любой момент.
Она тряхнула головой. Боги, опять? Даже сейчас, в разговоре с самханцем.
Что Такухати сделал с ней?
Дайхиро мгновенно подобрался, реагируя на тон:
– Что-то случилось, Мия-сан?
Рука мужчины потянулась к ножу.
– У меня тот же вопрос.
– Случилось. Подойди, пожалуйста, Дайхиро. Нет-нет, Джин! Ты – сиди.
Только когда оборотень оказался рядом с ней у двери, Мия облегченно выдохнула. Она помнила, каким смертоносно быстрым умеет быть самханец. Но со сломанной ногой Джин не успеет до них добраться.
Тануки встревоженно заглянул ей в лицо:
– В чем дело?
– Он – шпион и убийца, – кивнув в сторону самханца, сказала Мия. – Его ищут войска наместника.
– Ого! – присвистнул тануки. – И что мы будем делать?
– Мия, послушай…
– Мы уйдем. И позовем стражу.
Она не смотрела на Джина. Лгун! Предатель!
Шпион.
– А я говорил, что надо его выбросить. Нечего подбирать всякую пакость. – Тануки с тоской покосился на оставленный у костра тесак, а потом укоризненно – на Мию. – Могла намекнуть. Я бы ножик прихватил.
Самханец поднялся, тяжело опираясь на бамбуковый посох.
– Все не так просто, Мия. Пожалуйста, выслушай меня!
Она попятилась.
– Пойдем, Дайхиро.
– Стой!
Он был быстрым. Даже со сломанной ногой слишком быстрым. Но Мия успела бы уйти, если бы не камень, некстати подвернувшийся под ногу маленькому монаху…
Жалобный крик тануки остановил ее уже у ворот. Она обернулась. И поняла, что никуда не уйдет.
Тануки лежал на ступенях храма, а самханец сидел на нем сверху, удерживая оборотня в болевом захвате.
– Беги, Мия-сан, – выкрикнул Дайхиро.
Мия беспомощно оглянулась по сторонам. У нее не было даже ножа. Ни ножа, ни палки – ничего. Да и поможет ли нож против воина?
Вот она, расплата за глупость. За неуместное желание помочь первому встречному.
– Беги! – Оборотень извернулся и впился зубами в держащую его руку. Мужчина поморщился, но не выпустил пленника.
– Выслушай меня, – повторил самханец. – Я не враг.
– Отпусти его.
– Отпущу, если выслушаешь.
Она кивнула и обреченно пошла навстречу лазутчику, не отводя взгляда.
Тануки, словно поняв бесполезность сопротивления, разжал зубы.
– Беги, дурочка!
Мия подошла и встала рядом. По предплечью Джина сбегали красные капли.
Ей не хотелось слушать вранье шпиона. В этот момент Мия почти ненавидела его. За ложь. За угрозу Дайхиро. За собственный глупый и стыдный сон. Будь у нее нож, она бы, наверное, ударила самханца.
– Отпусти. Я выслушаю тебя.
Он, поморщившись, слез с распростертого тела.
– Давай вернемся в храм, Мия, – его голос звучал мягко, – я расскажу, почему я здесь. Расскажу тебе все… все, что смогу. Если после этого ты решишь, что мое место в темнице наместника – пусть будет так.