Школа над морем (илл. В Цельмера)
Шрифт:
И все сразу подумали о космических просторах, о ледяном холоде межпланетного океана, о невообразимых просторах, отделяющих планету, о кроваво-красном Марсе — маленькой звезде на ночном небе. И никто не заметил, как за окном заклубились тяжелые черные тучи, как заревело море, как загремел вдали гром.
— Подожди, межпланетный пилот, — вдруг громко сказал Яша Дереза. — Ты не окончил. А куда же ты девал револьвер, который тебе принес в ракету марсианин?
— Револьвер? — спокойно переспросил Нагорный. — Да он и сейчас у меня.
И
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Испытания
— Товарищ начальник, вас хотят видеть двое, из Слободки.
— Кто такие? По — какому делу?
— Какой-то мальчик и пионервожатый из Слободской школы. Говорят, по важному делу.
Начальник пограничной заставы отодвинул бумаги.
— Пусть войдут.
Красноармеец открыл дверь, И в комнату вошли Олег Башмачный и Максим. Начальник сразу узнал Максима, которого он видел уже, когда Максим приходил с пионерами в гости к пограничникам. От внимательных, острых глаз начальника не скрылось и волнение, которое так старался спрятать Олег.
Максим переглянулся с Олегом. Башмачный молча кивнул головой, и пионервожатый начал рассказывать. Он рассказал о найденном письме, о Кажане с фонарем на чердаке и, наконец, о найденном там же, на чердаке, браунинге и его таинственном исчезновении. Олег дополнил этот рассказ, сообщив еще о незнакомце в школьной каморке, не утаил и того, что сам в этой каморке он искал клад папа Капниста. И, рассказав, почувствовал, какая тяжесть свалилась у него, наконец, с плеч. И сразу перестал волноваться, только щеки еще краснели, как маков цвет.
Начальник слушал внимательно. Он несколько раз перечитал письмо Кажана с начала до последнего «К» и наконец сказал:
— Опоздали, ребята, немножко: еще вчера ночью арестовали мы вашего Кажана. Он ведь и в самом деле укрывал нарушителей границы.
— Арестовали? Нарушители? — вырвалось у Олега. — А как же его брат?
— Какой еще брат?
— Ну, обыкновенный брат, тот, что к нему собирался, о котором в письме было.
Начальник засмеялся:
— «Брат»! Много было у него таких братьев. Шпионы, диверсанты. Теплая компания. А твоя фамилия как? Башмачный? Да, опоздал немного. Ну, ничего. Сведения ты принес интересные, и мы их запишем. И письмо и незнакомец в каморке… Но жалко, что мы незнакомца этого не захватили.
— А как же… клад? — спросил Олег.
— Нашли и клад. — Начальник снова улыбнулся. — Огнестрельный клад. Слышал о таком?
Башмачный понял:начальник говорит об оружии.
— Вот только относительно браунинга, продолжал начальник, — мне не совсем ясно. Зачем ты его носил в пещеру?
Олег не успел ответить. Он удивленно открыл глаза и для чего-то встал даже со стула. В комнату быстро вошел Василий Васильевич. Увидев Максима и Башмачного, директор школы на мгновенье остановился, по сейчас же подошел к начальнику, поздоровался с ним за руку и молча положил перед ним револьвер. Это был браунинг.
Омелько Нагорный
Когда Василий Васильевич вместе с Башмачным и Максимом возвращались в Слободку, директор совсем по-отцовски взял Олега за плечи:
— Героем, говоришь, хотелось быть? Об Арктике мечтал? Эх ты, герой, герой!
— Я и теперь мечтаю об Арктике, Василий Васильевич.
— Вот и прекрасно! Об Арктике, о Марсе. Хорошо. Мечтать надо. Но и учиться следует. Слышишь? И только тогда мечты станут действительностью. Мечта без дела — это… Стой! Ты ничего не видел? Там, между камнями… Чья-то голова выглянула и спряталась за скалу.
Все трое остановились. Максим сорвался с места.
— А ну-ка пойдем посмотрим!
Олег и Василий Васильевич поспешили за вожатым. За скалой и между камнями не было никого.
— Вам показалось, Василий Васильевич, -сказал Максим.
— Да, верно! Нет никого. Странно, странно! Должно быть, глаза обманули. Ну что ж, старею!
Василий Васильевич покачал головой. Всю остальную дорогу он шел молчаливый и рассеянный. И уже возле самой школы сказал:
— Много тут и моей вины. Не раскусил я раньше этого Кажана. Не раскусил.
Два года тому назад как раз в этой местности были маневры частей пограничной охраны. От жарких «боев» остались и до сих пор хорошо спрятанные между скалами ямы от «пулеметных» гнезд. В одной из таких ям сидел незнакомец. Он перебрался сюда из пещеры, из той самой пещеры, куда он попал в первую же ночь своего пребывания на советской земле.
Оставаться в пещере было опасно: не было сомнения в том, что кто-то ее посещает. Утром незнакомец обнаружил на песке отчетливые следы обутых ног. И, хотя было видно, что эти следы принадлежат, наверное, какому-нибудь мальчугану, встреча с ним все же не входила сейчас в программу. Разбитая нога незнакомца заживала очень медленно, ходить он не мог; и все это, конечно, должно было бы вызвать очень сильные подозрения.
Яма заросла бузиной. Кусты колючей дерезы обступили ее со всех сторон. Прятаться здесь было очень удобно, и неудивительно, что Максим и Олег не заметили этого местечка. Незнакомец слышал их голоса совсем близко от себя, он слышал и слова Василия Васильевича о голове между камнями. Незнакомец, конечно, не знал этих людей, для чего-то шатающихся между скалами, но он все же проклинал свою небрежность, стараясь сделаться как можно незаметней, как можно меньше.
Еды в кожаной сумке оставалось самое большее на три дня. Эту сумку, крепко привязанную к спине, он спас вместе со своей жизнью, вырвавшись на разгневанных морских бурунов. Еды осталось на три дня. А что же будет дальше?
Испытания! Что это за чудесное слово! Каждого школьника оно делает старше ровно на год. Оно и волнует и радует! В нем слышится и шум зеленых лесов, и ласковый плеск волны, и пионерские походы. Каждый горнист вспоминает сигнал «купаться». Этот сигнал складывается из до, соль, соль, до, соль, соль. Испытания! И слово это звучит, как стоголосый хор.