Школа Северного пути
Шрифт:
В воцарившейся тишине слышно было, как стучит зубами Чжу Юань, пытаясь то ли крикнуть, то ли сказать что-то, только вот губы его совершенно не слушаются.
Упырица повела незрячими белёсыми зенками и вдруг ка-ак прыгнет! Что твой кузнечик! Взметнулись забрызганные кровью длинные погребальные одежды. Черные длинные ногти вонзились в то место, где только что стоял потрясённый Юань. Юная охотница оттолкнула возлюбленного и ударила чудовище мечом. Раз! И второй раз — крест-накрест. Куда там! Дзянши ловко увернулась, её разящая сталь клинков ГоЭр даже
— Ах ты ж гадость!
Золотой огонь в глазнице Сяо Чу воссиял с новой силой. Лучник видел стремительные прыжки дзянши так, словно она плавала в густом супе. Видел и разил её стрелами с единственной целью — не дать добраться до Юаня и Имэй. Шаман, встретивший давно умершую мать, не мог и не смел махнуть в её сторону синим веером.
— Приколоти её к стене! — крикнула Имэй.
Ей позарез нужны были несколько мгновений, чтоб налепить на лоб твари талисман с заклинанием. Иначе они все погибнут. Рассвет и первые петухи уже скоро, но нажравшаяся упырица неимоверно сильна и проворна. Её надо остановить любой ценой.
Сяо Чу всадил, наверное, штуки три стрелы в грудь дзянши, чтобы отбросить её назад, к створкам главных ворот усадьбы. Два выстрела, чтобы пришпилить широкий один рукав, еще три — подол платья, и всего одна стрела, но прибившая кисть упыря к воротам.
— Давай!
Имэй кинулась вперед, прямо к разъяренной нежити и — шлёп! Желтый листочек с черными иероглифами закрыл лицо восставшей из мертвых. Мутные глаза упырицы тут же закрылись, словно та заснула, конечности ослабли, и она бессильно обвисла, распятая на воротах.
Толпа зрителей взорвалась воплем облегчения и радости, словно новогодняя шутиха огнями. Словно это — они, а не пришлые маги, угомонили кошмарную дзянши.
— Только огонь! — предупредила ГоЭр, встав на пути городской стражи и людей из уголовного приказа. — Хоть на мелкие куски порубите, она все равно восстанет. Только сжечь!
— Тащите хворост! — приказал бай-юнь, благо факелов хватало на всех. — Прямо тут и сожжём, барышня…
— Ван. Ван ГоЭр — младшая ученица бессмертного учителя Дон Сина из Школы Северного Пути, — церемонно представилась охотница.
Она, совсем ещё девчонка, умела нагонять страху на обычных людей — такая жёсткая, сильная и суровая, будто откованная в той же кузне, что и её мечи. И те, кому довелось увидеть девушку в бою, уже просто не могли относиться к ней как к какому-то нежному цветочку.
— Сожгите заодно и трупы яогуай, — добавила она крайне серьёзно. — Они не восстанут, но их духи могут ещё навредить живым. Пусть идут с миром.
— Как вы смеете жечь мой дом?! Да я вас сгною в темнице! — разорялся Первый министр. — На плаху все отправитесь!
На коленях в грязи стоял, жёстко связанный, с растрёпанными волосами, падавшим на разбитое в драке лицо, а все равно грозился всеми карами, на которые способен столь высокопоставленный чиновник, практически правая рука Императора.
Но солдатику, охранявшему преступника от самосуда, был дан чёткий приказ: будет рыпаться — бей по хребту. Что тот и сделал в точности: стукнул древком клевца по загривку министра. Без особой охоты, просто для порядка, и чтобы не гневить командира, который после пережитого страха перед упырицей лютовал пуще обычного.
Одно было неясно служивому, что делать с чародеем, который двинулся в их сторону с раскрытым синим веером на изготовку. Веер этот сиял по-нездешнему, как и глаза шамана, до краев заполненных синей кипящей жутью.
— Ты… ты… не подходи! — крикнул солдатик, заслоняя собой господина министра. — Не положено! Не велено!
Выставленная вперёд алебарда от силы колдовского оружия не защитила бы. Но приказ есть приказ, и вообще. Словом, парню просто повезло, что Ван ГоЭр успела первой.
Она бросилась на Юаня, как кошка на мышь, в прыжке стискивая его в не по-девичьи сильных объятиях.
— Успокойся! Слышишь меня?! Не вздумай, ученик Чжу!
Шаман рвался из тисков её рук и ног, как зверь из капкана, яростно мычал и дергал головой.
— Я убью его! Убью! Он сделал это с ней!
У Юаня начинался припадок, чреватый бедой для человека запросто гуляющего в потусторонний мир. Сейчас, в таком состоянии, шаман мог и не вернуться.
— Чего вы стоите? Помогайте!
Знак на лбу Юаня пришлось рисовать собственной кровью. Плевать, лишь бы ему на пользу пошло. Судороги быстро прекратились, и только руки слегка подёргивались, но это уже сущие пустяки. Лучник придерживал соратника за ноги, когда тот очнулся из короткого забытья, Имэй — за голову.
— Отпустите меня, — спокойно попросил Юань, уже не пытаясь вырываться. — Вы же понимаете, что… Это же моя…
Он скрипнул зубами и сжал в ледяной и влажной ладони пальцы ГоЭр.
— Это что тут у вас происходит? — поинтересовался командующий столичным гарнизоном.
— О, вы про нашего соратника, благородный господин? — вскинулся Сяо Чу, спиной заслоняя Юаня и девушек. — Он очень пострадал от столкновения с нежитью. Ай-ай! Шаману тяжело видеть, как эти люди обошлись с духом и телом покойницы. Уважение к мёртвым питает духовную силу любого шамана, а тут такое небрежение. Первый министр прогневал Небеса, так и знайте. Что будет теперь с Великой Лян?
Лучник умел говорить вкрадчиво и на первый взгляд даже ласково, при этом нагоняя страху на собеседника. Видимо, от царственных предков досталось умение это, отточенное в бесчисленных дворцовых интригах.
Начальство бросило испепеляющий взгляд на преступника.
— Вы же сами всё видели, господин военачальник, — участливо продолжал одноглазый стрелок. — Проявлено страшное неуважение к мёртвой женщине, кем бы она ни была.
Повязку он предусмотрительно опустил, и выглядел теперь пусть необычно, но не пугающе. Кроме того, один воин должен был по достоинству оценить мастерство другого воина.