Шкурка саламандры
Шрифт:
– О! Это прекрасная идея! – согласился Нокс. – Все-таки большинство людей своих предков уважает. Могут и послушаться, ну, или хотя бы выслушать.
Помощь, вполне ожидаемо, пришла от Блэков и Поттеров. В следующем номере «Пророка» были опубликованы их письма о том, что они с детьми присутствовали на празднике в парке Холируд, что дети в полном восторге от маленькой саламандры, и что контакт с такой магией оказался весьма полезным в плане стабилизации детской стихийной магии.
– Ничего плохого в Мирабель Снейп нет, - написал лорд Поттер, - я был бы рад пригласить ее вместе с супругом
– Нам стоит называть вещи своими именами, - вторила ему леди Блэк, - уверена, что большинство из тех, кто пишет об опасности Огненной Танцовщицы, готовы на все, чтобы заполучить ее в собственность. Не скрою, сама не отказалась бы от подпитки для себя и своих детей, но мне хватило и того, что уже получено. Праздник был чудесным, и я с удовольствием прибуду в Шотландию и на Йоль, если удастся получить дозволение от королевы Мэри. А что касается редких ингредиентов, то не стоит забывать о том, что доход от продажи идет на нужды одной из лучших магических библиотек.
– Может быть, это писал кто-то другой? – обалдел Северус.
– Вряд ли, - не согласился Алхимик, - этим людям все еще кое-что нужно от вас, вот они и выступают покровителями. Но если они смогут помочь, то почему бы и нет?
– Как же все это сложно! – вздохнул Северус.
– А ты чего хотел! – фыркнул Алхимик. – Просто ничего не бывает!
– Когда-то мне казалось, что все излишне усложняют, - передернул плечами Северус.
– В юности так считают все, - улыбнулся Белл, - весь мир делится на черное и белое, жизнь прекрасна и удивительна, а впереди только великие свершения, победы и удачи. Понимание сложности бытия приходит с возрастом, но не у всех. Знаете, дружище, у меня создалось такое впечатление, что повзрослеть вам так и не дали, поэтому вы сейчас наверстываете упущенное.
– Думаете? – переспросил Северус. – Знаете, наверное, вы правы. Хотя мне и неприятно это признавать.
– Наш уважаемый ректор и его супруга рассказывали, что сейчас очень распространена вербовка молодых ребят во всякие нелегальные, а то и террористические организации. В Париже настоящие волнения, в Италии и Германии рвутся бомбы. Руководят всем этим взрослые, а гибнут молодые. Впрочем, так было всегда.
– И я был таким же, - согласился Северус, - рвался на баррикады.
– Может быть, вам именно поэтому дан второй шанс? – предположил Белл.
– Но таких молодых и наивных было много, - нахмурился Северус, - почему я? Я не знатен и не богат, кто меня будет слушать?
– А вам и не нужно ничего говорить, приятель, - усмехнулся Белл, - вы уже самим фактом своей жизни заставляете других задуматься. Ведь вы сильно отличаетесь от обычных волшебников. И вы заставили их это понять. Вы можете не знать, чем жило сообщество магов во времена вашего детства, но вряд ли они обсуждали магических существ и последствия дурного обращения с ними. Так что уже многое изменилось, уверяю вас.
Северус бросил взгляд на Бель, потрошащую очередную крысу. А ведь действительно. Насколько он помнил свою прошлую жизнь, до магических существ никому никакого дела не было. Какое-то движение началось, кажется, на четвертом году обучения Гарри Поттера. Дурь какая-то была, что-то вроде дурного анекдота. Значки в защиту домовиков с идиотским названием. Зажигала подружка Избранного, магглокровка Грейнджер, пытаясь «освободить» тех, для которых нет ничего страшнее изгнания. Почему-то девочка озаботилась только судьбой этих паразитов, наплевав и на русалок, и на кентавров, и даже на оборотней. Тогда его раздражала очередная возня, тем более что проблем с Турниром хватало. А сейчас он был готов согласиться, что мелкая гриффиндорка оказалась агентом-провокатором. Вряд ли она понимала это, конечно, но после значков и глупых выступлений большинство магов к любым призывам к равноправию относились, как к идиотизму. А те же самые оборотни поддержали Темного Лорда. Что-то в этом было, определенно.
– Я вырезала сердце и достала мозги, - сказала Мирабель, - тебе нужно?
– Да, Бель, спасибо.
– А палочку ты мне так и не добыл, - напомнили ему.
– Мне не продадут до одиннадцати лет, - ответил Северус, - ты же знаешь. Разве что сумеем у кого-нибудь отобрать. Так, чтобы никто не догадался.
– Как не догадался? – спросила Мирабель.
– Чтобы на нас с тобой не подумали, - пояснил Северус.
– Ты же видела, сколько гадких писем написали про тебя? А если эти люди узнают, что тебе дали волшебную палочку и учат колдовать, то они точно потребуют тебя у нас забрать. Так что лучше подождать, понимаешь?
Мирабель испуганно кивнула.
– Ладно, - согласилась она, - я подожду. Правда, я понимаю. Ничего, зато у меня ножички есть.
– Ножички – это хорошо, - сказал Северус, - ты ведь так много делаешь. И для нас с тобой, и для библиотеки. Мистер Квирри передавал, что в хранилище поступили несколько редких свитков, выкупленных на те деньги, что выручили за продажу твоей шкурки.
Мирабель лукаво улыбнулась. Она очень гордилась своим вкладом в общее благополучие.
– Кстати, о шкурках, - вспомнил Алхимик, - МакТавиш к твоим запасам не подбирается?
– Он интересовался порошком из шкурок, - ответил Северус, - но я ответил, что это запас для нужд Университета, а за части растений я деньги получил. И за остальное тоже. МакТавиш платит аккуратно, и товар у него первоклассный.
– Удачно мужик пристроился, - хихикнул Алхимик.
– Энни говорит, что дела у аптекаря идут очень хорошо, - заметил Нокс, - но он честный человек, с ним стоит иметь дело.
А между тем приближался Йоль. И Северус приготовил первый опытный образец призрачного зелья.
– Доброволец нужен, - сказал он, - вы точно знаете, что с вами ничего не случится?
– Разве что на время пропадем, - отмахнулся Алхимик. – Ну, кто первый?
Добровольцу нужно было пройти сквозь котелок с варевом. Первым рванул граф. Присутствующие затаили дыхание. Несколько минут ничего не происходило, потом силуэт заметно уплотнился… резко позеленел…
– Эй, приятель! – позвал Роб Рой. – Ты как?
Граф с шумом рухнул на пол. Северус осторожно пощупал его за ногу. Под рукой ощущалось что-то вроде очень густого желе.