Шоколадница и маркиз
Шрифт:
Силой? Откуда в моей голове появляются эти мысли?
«Силой, Шоколадница! Покажи свою ярость, обиду, злость!»
Отчего-то перед мысленным взором возникла рожа Гастона. «…нас было пятеро…ей было позволено выбрать одного из нас… мы тянули жребий, кому достанется малыш?а-паж…» Ненавижу!
?озовый мерцающий купол укрыл меня со всех сторон, или так казалось из-за очков. Не важно. Я видела его, мое волшебство! Результат моего минускула. Звуков не было, даже время, казалось, замедлилось.
Бум! Как будто удар тарана о ворота. Бум! Бум! Бум!
«Смещение. ?азворот.
Не то чтобы я чувствовала, но тело действительно чуть развернулось,так двигается фигурка кукольной балерины в музыкальной шкатулке. Очки сползли на кончик носа. Купол был перламутровым с радужными разводами, последние расширялись, делая защиту непрозрачной.
Хррррррм! Пила? Та-дам! ?адужная стенка в пределах обзора вспучилась, снаружи ее пытались продавить. Проклятый Шанвер, ненавижу!
«Мало! Ищи эмоции!»
«Проклятая Мадлен!»
«Не то!»
Во мне не оставалось никаких чувств, совсем никаких, они выцвели, стали неважными и глупыми. Бофреман – высокомерная дурочка, рано или поздно она укусит себя за хвост и погибнет от своего же яда. Арман – просто болванчик, которого дергают за ниточки его самомнения. Гастон – жалкое ничтожество. Нас было пятеро… Как мудр «защиты». Шевалье урод, беспутник, сластолюбец, дурак и мерзавец. Заклинание «ничтожество» для очистки городских клоак.
В чем черпают силу филиды? Мэтр ?норе нам рассказывал. Молодые люди ищут ее в плотских удовольствиях. Те еще удовольствия. Виктор де Брюссо и сам Арман… Когда мы целoвались с ним в кабинке портшеза…
Тепло, возникшее внизу живота, меня немного испугало. Чего?
«Того! Вcпоминай дальше! Губы. Руки, горячее дыхание… Ты моя, Кaтарина, запомни, только моя…»
Что-то обжигающе горячее и одновременно ледяное исторглось, как будто одновременно из всех пор моего тела. По ушам ударил пронзительный то ли визг,то ли свист. Пространствo вокруг сначала сжалось до размеров точки, я тоже была в ней, крошечная песчинка мироздания, а потом расширилось. Так раскрывается зонт, или шатер рыночного фокусника, резко, с хлопком. Не удержавшись на одной ноге, я упала на доски возвышения. Хлоп!
Ууу… Ка? больно! Болело не только колено, которое я, кажется, расшибла, все тело как будто побывало в тисках.
Кряхтя, я перевернулась на бок, села, посмотрела вокруг. Какой кошмар! На возвышении я была одна, даже без кафедры. Последняя в виде деревянных обломков усеивала паркет. Студенты сгрудились в вышине амфитеатра, мэтр Давидек стоял на первой парте, потешно подняв ладони с растопыренными пальцами. Что я натворила? ?де Шанвер?
Его шевелюра показалась из-за ступеней, а вскоре оттуда возвигся весь маркиз Делькамбр. Святой Партолон! Во что превратилась одежда Шанвера?
«В лохмотья, – любезно подсказали в голове. – Одна мадемуазель пожелала видеть шевалье голым и, видимо, не хотела ждать».
Лиловый камзол, как будто располосованный когтями, разoрванная сорочка, открывающая мужскую грудь до самого пупка. Присутствующие теперь могли любоваться не только
Мэтр Девидек кашлянул:
– Что ж, коллеги,толь?о что мы с вами убедились, что заклинание защиты, исполненное с достаточным мастерством и наполненное необходимым количеством силы, способно не только противостоять атакующим заклятиям, но и…
Чем закончить тираду, сорбир, кажется, не придумал, поэтому стал аплодировать:
– Браво, мадемуазель Гаррель, корпус филид. Двести баллов! Шанвер – минус двадцать. Вот уж не ожидал, что опытный филид… Все, дамы и господа, урок окончен. На следующем…
Я очень надеялась,что Делфин запишет домашнее задание, потому что сама этого сделать не могла. Писать? Да мне пошевелиться было затруднительно. Я сидела на возвышении, как кукла в детской спальне и таращилась прямо перед собой. Девидек провожал студентов. Ну как провожал… Буквально выпихивал из залы Шороха. Арман, пошатываясь, подошел к парте, сел на нее, обозрел свой пупок, колени и поднял взгляд ко мне. «И чего?
– подумала я, развлекаясь попытками поправить очки без рук, только движениями кончика носа. – Съел, маркизишка? Это месть, уразумел? За то, что жег ме?я филидской магией и за гадкие слова. Так будет с каждым…»
– Не спите, Шанвер! – скомандовал мэтр. – Ступайте к невесте, она там уже собирает ополчение из девиц, чтоб отбить ваше сиятельство силой женской любви.
Любви? А я, кажется, использовала силу страсти. Кажется… Нет, с каждым своим обидчиком я также поступить не смогу. Только маркиз Делькамбр вызывает во мне чувства нужной силы и … гмм… Направленности? Лицо залила краска смущения. Экая ты, Кати, сластолюбица.
?рман ничего не сказал,так же пoшатываясь, но сохраняя свою великолепную осанку, поднялся по амфитеатру к выходу, скрылся за дверью.
– Катарина Гаррель из Анси, – вздохнул Девидек, - корпус филид, второй год обучения…
– Случайность, - пробормотала я растерянно, скосив глаза так, что лицо мэтра стало зеленоватым, а глаза и вовсе изумрудными.
Блестят так замечательно! Ярость? Нет!
Девидек просто неприлично ржал:
– Мадемуазель Случайность! Воображаю, как там сейчас страдает бедняжка Шанвер! Ну же, Кати, давайте разберем все по порядку.
– Давайте, – согласилась я, легла на спину, сложила ладони на груди и закрыла глаза. – Мэтра не смутит, если я вот так немножечко побуду?
Мэтр возражал. Вербально это никак не выразилось, но его ладони прошлись по моему телу от ног до макушки, вернулись к солнечному сплетению, немного там задержались.
– Щекотно, - сообщила я.
– И очень хочется есть.
– Голод – обычная реакция после выброса силы. За щекотку прошу прощения, лекарские мудры никогда мне не давались.
– Я больна?
– Мы это выясняем. Держите.
Открывать глаза было лень, я пошевелила рукой, но это oказалось лишним движением. Держать предлагалось ртом. То есть, в него мне положили чудеснейшее зерно, то есть, боб какао!