Шопоголик и брачные узы
Шрифт:
— Но почему сейчас? Почему сегодня?
— А почему бы и не сегодня?
Люк притворяется, будто счастлив. Будто освобожден. Ничего подобного. Он погружен в раздумья.
Хотя определенное улучшение налицо. По крайней мере, Люк больше не раздает шмотки, а с утра даже как следует побрился. Но до прежнего Люка ему еще далеко. На работу сегодня так и не пошел — сидел и крутил старые черно-белые фильмы с Бетт Дэвис.
Надо же, я никогда раньше не подмечала сходства между Бетт Дэвис и Элинор.
Я смотрю на Люка и убеждаюсь, что Аннабел была права. Конечно, права. Она знает своего пасынка так, как если бы он был ее собственным сыном. И она знает, что Элинор неотделима
Я закрываю глаза и возношу молитвы всем богам. Пожалуйста, пусть все получится. Пожалуйста. Тогда, быть может, мы сумеем провести под этим жирную черту и заживем новой жизнью.
— Рокфеллеровский центр, — объявляет таксист, и я улыбаюсь Люку, стараясь скрыть свою нервозность.
Я перебрала все места, где можно было бы встретить Элинор, и остановилась на Зале Радуги в Рокфеллеровском центре — там туристы пьют коктейли и любуются видом на Манхэттен. Мы оба молчим, поднимаясь на шестьдесят пятый этаж на лифте. Господи, только бы Элинор оказалась там, только бы все удалось, только бы Люк на меня не психанул…
Мы выходим из лифта… и я сразу вижу ее. Она сидит за столиком у окна, в темном пиджаке, ее силуэт четко вырисовывается на фоне пейзажа.
Заметив мать, Люк вздрагивает.
— Бекки. Какого… — Он разворачивается, но я хватаю его за руку.
— Люк, пожалуйста. Она хочет поговорить с тобой. Просто… дай ей шанс.
— Ты это подстроила? — Лицо у Люка белое от злости. — Специально меня сюда притащила?
— Я должна была! Ты бы иначе не пришел. Только пять минут. Послушай, что она скажет.
— Чего ради я…
— Люк, ты не можешь все так оставить. Это же разъедает тебя изнутри! Вам двоим нужно поговорить. Давай, Люк. — Я ослабляю хватку и умоляюще заглядываю ему в глаза. — Всего пять минут. Это все, чего я прошу.
Он должен согласиться. Если уйдет — я погибла.
За нами вваливается группа немецких туристов, и я вижу, как они толпятся у окна, в восхищении любуясь видом.
— Пять минут, — цедит Люк наконец. — Это все.
Он медленно пересекает комнату и садится напротив Элинор. Она бросает взгляд на меня и кивает, и я отворачиваюсь с колотящимся сердцем. Пожалуйста, хоть бы она все это не провалила. Пожалуйста.
Я выхожу из бара в почти безлюдный соседний зальчик, останавливаюсь у окна от самого пола и смотрю на город. Через некоторое время бросаю взгляд на часы. Прошло пять минут, и Люк еще не вылетел разъяренным буйволом.
Элинор выполнила свою часть сделки. Теперь я должна выполнить свою.
Достаю мобильник, чувствуя дурноту от страха. Это будет трудно. По-настоящему трудно. Я не знаю, как отреагирует мама. Не знаю, что она скажет.
Но дело вот в чем: что бы она ни сказала, в какую бы ярость ни пришла — я знаю, что мы с мамой не поссоримся. Мама и я неразлучны.
К тому же это, возможно, единственный шанс помирить Люка с матерью.
Прислушиваясь к долгим гудкам, я смотрю на бесконечные серебристые кварталы и башни Манхэттена. Солнце сверкает на одном здании лишь для того, чтобы отразиться в другом, — все как и говорил Люк. Вперед-назад, и никуда ему не деться. Желтые такси похожи на игрушки, а люди снуют среди них крохотными букашками. А посреди всего — зеленый прямоугольник Центрального парка — будто на пикнике расстелили ковер, чтобы на нем могли играть дети.
Как завороженная, я не могу глаз оторвать от этой картины. То, что я сказала вчера Элинор, было всерьез? Я действительно хочу, чтобы мы
— Алло? — врывается мамин голос в мои мысли, и на миг меня парализует от нервного напряжения. Не могу.
Но я должна.
Выбора нет.
— Привет, мама, — говорю я, вонзая ногти в ладонь. — Это… это Бекки. Послушай, я должна тебе кое-что сказать. И боюсь, тебе это не понравится…
Миссис Джеймс Брендон
Ридж-хаус
Риджуэй
Норт Фуллертон
Девон
2 июня 2002 года.
Дорогая Бекки,
Мы были несколько обескуражены Вашим звонком. Несмотря на Ваши заверения, что все станет ясно, когда Вы позже это объясните, и что мы должны Вам доверять, мы все же не совсем понимаем, что происходит.
И тем не менее мы с Джеймсом долго обсуждали это и наконец решили сделать так, как Вы просите. Мы сдали наши билеты в Нью-Йорк и предупредили остальных членов семьи.
Бекки, дорогая, я надеюсь, что все сложится благополучно.
С наилучшими пожеланиями и со всей нашей любовью к Люку,
Второй объединенный банк
Уолл-стрит, 300
Нью-Йорк
Миз Ребекке Блумвуд
Одиннадцатая Вест-стрит, 251,
апартаменты Б
Нью-Йорк
10 июня 2002 года.
Дорогая миз Блумвуд.
Большое спасибо за Ваше приглашение на свадьбу, адресованное Уолту Питману.
После небольшой дискуссии мы решили посвятить Вас в один секрет. Уолта Питмана на самом деле не существует. Это общее имя, под которым действуют наши операторы, работающие с клиентами.
Имя «Уолт Питман» было выбрано в результате тщательных коллективных поисков, чтобы создать образ контактной, но компетентной личности. Реакция клиентов показала, что постоянное присутствие Уолта Питмана в их жизни повысило степень доверия и лояльности на 50 процентов.
Мы будем благодарны, если Вы сохраните эту информацию при себе. Если Вы все еще хотите видеть представителя Второго объединенного банка на своей свадьбе, я с радостью приду. Мой день рождения 5 марта, а мой любимый цвет — синий.
19
Хорошо. Без паники. Все пройдет как надо. Главное — не терять головы, сохранять спокойствие, и все получится.
— Ни за что не получится, — раздается у моего уха голос Сьюзи.
— Заткнись, — огрызаюсь я.
— Ни за что на свете не получится. Я тебя просто предупреждаю.
— От тебя не требуется меня предупреждать! От тебя требуется меня подбадривать! — Я понижаю голос: — Если каждый будет делать то, что должен делать, — все получится. Должно получиться.
Я стою у окна на двенадцатом этаже в номере «Плазы» и смотрю на площадь внизу. Жаркий солнечный день. Люди в футболках и шортах занимаются нормальными вещами — нанимают конные экипажи, чтобы прокатиться вокруг парка, бросают монетки в фонтан.
И вот я — облаченная в полотенце, с волосами, уложенными в немыслимую прическу в стиле Спящей красавицы, с макияжем в дюйм толщиной, разгуливаю в атласных туфельках на самых высоких каблуках, на какие мне только доводилось взбираться в жизни.
— Ты что сейчас делаешь? — снова раздается голос Сьюзи.