Шпага императора
Шрифт:
– Я понимаю, господа, что вы, инженеры, - кажется молодой человек слегка захмелел, - не очень жалуете менее образованных кавалеристов...
– Отнюдь, Иван Севастьянович, - требовалось немедленно прервать данную тираду, которая могла привести к ссоре, - мы неоднократно бились плечо к плечу с ахтырскими гусарами, и имели возможность оценить их доблесть и ум. Если вам известен подполковник Давыдов...
– Денис Васильевич?
– перебил меня поручик, - вы спрашиваете гусара, известен ли ему Давыдов?
– Я уточняю. По моему мнению, он должен быть известен всей России, но
– В этом вопросе ошибиться нельзя - Денис Васильевич Давыдов действительно известен всей образованной России...
Ишь, как глазки засверкали! Может ещё и на дуэль вызовет по поводу моих сомнений в его образованности...
– Счастлив познакомиться с офицером, бившемся с врагами рядом со столь достойным воином!
Не, дуэль, кажется, откладывается на неопределённое время, а то и навсегда.
– Благодарю за столь лестный отзыв в мой адрес, но в сражении вместе с самим Давыдовым мне участвовать не довелось - мы прикрывали отход подчинённого ему отряда. Но с самим Денисом Васильевичем мы добрые друзья, смею вас уверить. А тем отрядом командовал поручик Бекетов. Вы не знакомы?
– Не имел чести познакомиться. Даже не слышал о таковом. В конце концов не может же каждый офицер знать каждого офицера. Даже если оба они гусары. Вот вы, например, всех пионеров знаете?
– Ни в коем случае, уважаемый Иван Севастьянович, - поспешил замять тему я.
– Несмотря на то, что пионерных полка только два, а гусарских больше десятка (Я судорожно вспомнил последнюю страницу одного из журналов 'Наука и жизнь', где были нарисованы доломаны, ментики и кивера гусарских полков того времени: Александрийский, Ахтырский, Белорусский, Гродненский, Елизаветградский, Изюмский, Лубенский, Мариупольский, Ольвиопольский, Павлоградский, Сумский, Лейб- гусарский... кого-то забыл, но уже больше десятка - хватит, не наврал, и то ладно).
– Вадим Фёдорович, - гусар сам перевёл разговор на другую тему, - прошу простить моё любопытство...
– Не стесняйтесь.
– Я смотрю у вас орден 'Владимира' без банта. Как же так - вы же офицер.
– Офицер я относительно недавно и, надеюсь, временно. Я учёный-химик.
Глаза поручика стали вылезать из орбит.
– Химик? В армии?
– А что вас удивляет, любезный Иван Севастьянович? Сейчас каждый старается принести Отечеству как можно большую пользу там, где возможно. Я довольно неплохой специалист по взрывающимся веществам - а где они сейчас более необходимы как не в войсках?
– Так вы не инженер?
– Мы с Вадимом Фёдоровичем, имеем честь быть минёрами, - немедленно вставил Алексей.
– Ах, вот как! Тогда понятны и ваши боевые награды. Хотя у меня в голове не укладывается, зачем с главного направления отправлять минёров в наш корпус.
Вот и пусть дальше не укладывается. Да и я сам хорош - распустил язык сверх всякой меры. И хвост распустил. Павлиний. Пора закругляться с этим хвастовством. Нет, парень явно 'наш', но расслабляться нечего.
– Прошу нас простить, но - служба. Пора двигаться с отрядом дальше. Был чрезвычайно рад знакомству с вами, Иван Севастьянович. Предложил бы составить нам компанию по дороге на Себеж, но, подозреваю, что темпы нашего передвижения не подойдут лихому кавалеристу. Если ошибаюсь - милости просим ехать с нами.
– Не ошибаетесь, Вадим Фёдорович. Благодарен за приглашение, но мне действительно нужно спешить. Честь имею, господа! Надеюсь, что ещё встретимся.
– Пути войны неисповедимы. До встречи!
Пётр Христианович Витгенштейн, являлся единственным из командиров корпусов (не считая казачьих, конечно), который носил усы - право на это ему давало шефство над Лейб-гвардии Гусарским полком. [6]
В приёмной меня промариновали относительно недолго - всего лишь полчаса. Командующий Первым корпусом был достаточно приветлив и благосклонно принял пакет от Барклая.
Во время чтения послания он неоднократно удивлённо приподнимал брови, но беседовать со мной стал только после полного прочтения письма:
6
В русской армии того времени только офицеры лёгкой кавалерии (гусары, уланы, казаки) могли носить усы. И они этим правом очень дорожили — сам Денис Давыдов в своё время отказался от генеральского чина и должности командира бригады конноегерей именно потому, что тогда пришлось бы лишиться этого «украшения лица».
– Уважаемый Вадим Фёдорович, я, конечно, весьма польщён тем, что в распоряжение моего корпуса направлены столь ценные и храбрые офицеры как вы с подпоручиком Соковым, но почему именно вы? Ведь ваши знания и доблесть весьма пригодились бы на основном фронте, - генерал выжидательно посмотрел на меня.
– Не могу судить о решении господина министра, ваше превосходительство! Я получил приказ и выполняю его, - ну не делиться же своими домыслами по поводу неприязни Дохтурова?
– Хорошо, не будем выяснять причин, по которым вас отправили из основной армии ко мне. О предстоящей работе представление имеете?
– Насколько мне известно, необходимо обучить ваших минёров установке заграждений на поле боя и в других местах.
– А вот как раз минёров у меня и нет: кроме пионеров капитана Геруа, только в Риге имеются, - весело посмотрел на меня генерал-лейтенант.
– Но оттуда, как сами понимаете, их не доставишь. Есть две роты понтонёров при артиллерии - может их попробуете научить?
Нет: бардак в России, это перманентно? Вот какого, спрашивается, мужского достоинства, меня отправляли обучать неизвестно кого?
– Раз нет других - попробуем обучить и этих, ваше превосходительство. Хотя я, честно говоря, действительно рассчитывал встретить у вас моих бывших сослуживцев из Риги. Ими по прежнему командует майор Пушняков?
– Он. Но для нас они на данный момент недосягаемы - Рига в осаде. Держатся, но из-за стен города выйти, пока не смеют. Планируется прислать им из Петербурга два Морских полка, но на данный момент эти штыки нужны под стенами столицы. Так берёте понтонёр или пионеров в обучение?