Шпага императора
Шрифт:
– Дьявольщина!
– выругался полковник.
– Верю. Ступайте. Мне нужно подумать.
Уходить? Или всё-таки...
– Ваше сиятельство, Егор Карлович, разрешите задать вопрос?
– Слушаю, - полковник посмотрел на меня слегка удивлённо.
– И я, и мои подчинённые, получив прямой приказ идти и умереть или стоять и умирать, его, несомненно, выполним. Но хотелось бы всё-таки понимать смысл этого...
– Теперь я не могу сообразить, к чему вы это, Вадим Фёдорович.
– Мина - оружие обороны. Я про полевую, конечно, говорю.
Сиверс слушал, пока не перебивая.
– Прикрытие опасных направлений на марше, это, само собой, очень важно и полезно. Но не минными постановками - это крайне затратно и неэффективно. Мы истратим все запалы, полного прикрытия не обеспечим, а разминировать потом эти луга будет чрезвычайно сложно и опасно. К тому же нет никакой гарантии, что на них не заявятся местные крестьяне с косами...
У нас возможность поставить всего около двух десятков дефицитных мин. Такое количество не сможет решить какой-либо стратегической задачи - только тактическую. Но, честно скажу, с трудом представляю их применение при наступательных действиях корпуса.
– Я вас понял, - хмуро пробубнил граф.
– Подумаю и над этим. Благодарю. Жду вас вечером. После ужина.
– Позвольте ещё вопрос?
– Да.
– Приступать ли к снаряжению гранат запалами? Дело это, с одной стороны, требует времени, но, с другой, хранить такие гранаты достаточно опасно.
– А какое время вам, в случае чего, потребуется?
– Около шести часов.
– Тогда пока не стоит. До встречи вечером.
Ну, наконец-то мы закончили затянувшееся прощание, и я всё-таки покинул штаб-квартиру начальника инженеров корпуса.
Чем заниматься в ближайшее время - совершенно непонятно. Муштровать своих гавриков, чтобы не расслаблялись? Плохой я, наверное, офицер - не могу занимать людей бессмысленными действиями только ради 'шоб служба мёдом не казалась'. Тем более сроднился уже с ними практически, и знаю, что в деле не придётся повторять приказ или беспокоиться, что оный может случиться невыполненным, если хоть кто-то из моих 'крестоносцев' ещё способен дышать...
Но занятие на первое время нашлось. Если, конечно, это можно считать занятием: ещё на подходе к расположению своей, прошу прощения за наглость, 'воинской части' учуял аромат варящейся ухи...
Даже представить не пытаюсь, как нас, наверное, ненавидят соседи: то готовящейся дичиной пахнет от наших палаток, то грибами, то ухой...
А им, в отличие от моего 'спецназа', только то, что от казны положено.
– Здравия желаю, ваше благородие!
– встретил меня единственный 'некрестоносный' из пятёрки минёров Шинкевич, которого унтер выставил караульным.
– Премного благодарны за ушицу!
– На здоровье, - кивнул я, и проследовал 'в расположение'.
Парень, кстати, неплохо себя показал в последнем деле - надо бы и на него представление к кресту написать...
– Вадим Федорович!
– навстречу уже спешил мой непременный 'Планше'.
– Уха почти остыла. Извольте отобедать!
И как я без него жил-то почти целый год? Кто же меня, бедолагу, кормил?
Не, заботу ощущать приятно, хочется чувствовать, что ты кому-то нужен, но не до такой же степени!
С какого-то момента такие причитания воспринимаются уже как кудахтанье.
Но, с другой стороны, я ведь действительно чувствую, что Тихон меня любит, чуть ли не как собственного сына. Наверное, именно потому, что ни жены, ни детей у него нет.
– Тихон, я пообедал у графа Сиверса, - пришлось соврать.
– Но ухи я похлебаю - давно её хотел.
Хватило: счастливый Тихон тут же ускакал разогревать рыбный супчик и готовить всё прочее.
'Всё прочее' оказалось графином водки и тарелкой с нарезанным хлебом. И тарелкой с зеленью. Петрушка, укроп, зелёный лук...
Интересно: Тихон просто не знал, что я в ухе кинзу люблю, или, чисто 'по техническим причинам' на Кавказ метнуться не успел?
Нельзя сказать, что уха была сногсшибательной, но всё-таки, это приятное включение в достаточно однообразный рацион. Да под водочку...
Я не большой любитель алкоголя, затуманить сознание практически никогда не являлось сколько-нибудь главной целью, разве что если требовалось снять стресс, но и в этом случае не надирался 'до изумления'. Выпивал обычно ради самого вкуса напитка. Водку, конечно, вкусной никак не назовёшь, но её приятно именно закусить. Чем-нибудь солёненьким или ароматным. В данном случае ухой и ржаным хлебом. Тааак!..
Только сейчас обратил внимание, что в миске плавают кусочки картофеля, морковки, явно присутствует чеснок...
– Тихон!
– Слушаю, ваше благородие!
– тут же подскочил к столу мой слуга.
– Откуда овощи?
– Так Егор Пантелеевич раздобыл.
Нормально! 'Раздобыл' он, видите ли. В принципе за воровство у крестьян и расстрелять могут. Вряд ли до такого дойдёт, но неприятностей огрести - запросто.
– Украл что ли?
– Да Господь с вами!
– искренне возмутился Тихон.
– За пятак на ближайшем хуторе целый ворох всякой всячины накупил. Нешто казак воровать станет? Да ещё у своих. В бою захватить - другое дело, а чтобы у мужика украсть - никогда.
Ну и слава Богу - с души свалился начавший там 'кристаллизоваться' камень, и я с удовольствием прикончил свою порцию.
– Позови Гаврилыча и Маслеева.
– Сию минуту.
И действительно, практически через минуту передо мной предстали оба унтера, минёрный и егерский.
– Здорово, братцы! По всей вероятности, ожидается наступление. К нам скоро присоединится корпус генерала Штейнгеля и, после этого, думаю, через несколько дней попробуем атаковать французов. Нашему отряду задача пока не поставлена, но готовиться необходимо заранее.