Шпагу князю Оболенскому! (сборник)
Шрифт:
— Хорошая история! Еще кофе?
— Нет, спасибо, не откажусь от рюмки.
— Хорошая история. Но я не совсем понимаю вас. Вы пришли ко мне как коллекционеру, верно я вас понял? И хотите продать мне эту историю? Вас не совсем верно информировали. Хотите знать, что я собираю? Только не удивляйтесь. Весь мир, как сумасшедший, что-нибудь коллекционирует и, уверяю вас, подчас самые неожиданные вещи: игральные карты, ярлычки от сигар и обертки бритвенных лезвий, подсвечники в виде голых девушек и зажигалки, пивные ключи и наклейки с плавленных сырков, курительные трубки, принадлежавшие
— Вы не дослушали меня, пан Стефан. Моя бабушка считала эти реликвии основой нашего семейного благополучия. Но случилось несчастье. Один из наших недальновидных родственников после кончины бабушки сдал эту шашку в милицию, убоявшись ответственности за незаконное хранение холодного оружия. И словно порвал этим нить, связующую… (Тут я немного запутался, вполне, впрочем, натурально.) Наш дорогой дедушка еще жив, и он свято верит, что, только восстановив этот магический треугольник — кошечка, красные кругляши и казацкая шашка, — мы вернем семье ее благополучие. Не хватает только последней. Теперь вы уже начинаете понимать меня, не правда ли?
— Продолжайте, умоляю вас. Вы не представляете, как мне становится интересно…
В это время в дверь постучали. Честное слово — условным стуком.
— Не волнуйтесь, — встал пан Стефан. — Это свой человек. Он не помешает нашей беседе. Скажу больше — может оказаться очень полезным вам. И мне.
Когда я увидел вошедшего, за которым дядя Степа сразу же снова запер дверь, я пожалел, что оставил Суркова в машине. Вошедший не был великаном и не производил впечатления очень сильного человека. Но — очень жестокого, прекрасного исполнителя, которого не остановишь ничем, кроме пули.
Он молча прислонился спиной к стене рядом с дверью. А окошко было слишком мало для меня. И к тому же забрано решеткой. И рамы двойные. И стены толстые. За такими стенами ничего не слышно.
— Продолжайте, князь.
"Случайность? — подумал я. — Вполне возможно, что и нет".
— Еще рюмочку позволите, пан Стефан? Настоящий коньяк хорошеет с каждой выпитой рюмкой. И ни одна из них не бывает лишней. Согласны со мной?
— Да, кроме последней.
— Ну, до этого нам еще далеко, — я кивнул на почти полную бутылку. Так вот, мне посоветовали просить вас, вашей протекции. Вы можете связать меня с настоящими коллекционерами холодного оружия…
— "Белого" — принято говорить у знатоков. Сразу видно, что вы не коллекционер. Ну, что ж, просьба ваша не обременительна. Вы извините, но такое барахло
— В случае неудачи я не имел бы ничего против хорошей испанской шпаги, не раньше XVI века.
Они переглянулись.
— А настоящие шпаги и появились только в XVI веке… Но считаю своим долгом предупредить, что хлопоты ради вашего дела потребуют некоторых расходов — представительские, авансы, беседы за столом и другое.
— О, не беспокойтесь…
— Расходы предпочтительно оплачивать красненькими кружочками из кошечки…
— Согласен, но не вперед. Предпочитаю — это мое правило — оплачивать только оказанные услуги.
— Мы же джентльмены, — согласился пан Стефан.
"Выпустят они меня или нет? А почему, собственно, нет? Что я им сделал?"
— Не смею больше обременять вас своим присутствием, — я встал и поклонился. — Когда можно справиться о моей просьбе?
— Я извещу вас. Оставьте свой телефон.
Подумаешь, испугал!
Я еще раз поклонился, даже, кажется, стукнул каблуками и пошел к двери. Тот, кто стоял возле нее, не отрываясь от стены, протянул руку и, щелкнув замком, толкнул дверь. Большого труда стоило мне пройти мимо него да еще и улыбнуться на прощание. Я всем телом ждал удара.
— Да, князь, — сказал мне в спину пан Стефан чуть изменившимся голосом. — Вы деловой человек, и, возможно, мы поладим в будущем, но имейте в виду — я не поверил почти ни одному вашему слову. Прощайте, князь. Ждите добрых вестей.
Я вышел на улицу, облегченно вздохнул и, проходя мимо окна, заглянул в него, чтобы помахать моим новым друзьям. Дядя Степа вертел диск телефона, а его телохранитель стоял над ним, опершись огромными рыжеволосыми руками на стол.
На всякий случай я спокойно прошел мимо нашей машины. Вскоре она обогнала меня и свернула в подворотню.
— Что, хорошо принимали? — спросил водитель, когда я плюхнулся на сиденье. — Даже коньячком угостили?
— Угостили. Хорошо — не кирпичом, — я повернул к себе зеркальце.
— Седые волосы ищешь? — засмеялся Сурков.
— Мишку сейчас же обратно! — закричал Яков, когда я рассказал ему о своих приключениях на кладбище. — Он же знает твою фамилию, болван!
Кто болван — я или Мишка, — уточнять не приходилось.
— Не волнуйся, он сегодня после двух начинает.
— А если он уже сейчас там или раньше был и уже рассказал, кто ты и чем интересуешься?
— Сейчас он наверняка у Пашки. Его больше всего беспокоит драка. И ее последствия. О других делах он может и не догадываться.
— А если все это узелки на одной бечевке! Быстро сюда обоих! Хватит валандаться! А вообще ты молодец, здорово сыграл. Что-то мне в тебе начинает нравиться. Пошли к Михалычу.
— Опиши его, — сказал Егор Михайлович, когда я дошел до телохранителя.
— Средний рост, крепкое телосложение, волосы на руках почти красные. Голова или брита наголо, или он совершенно лыс, не разглядел. Брови сросшиеся, тоже рыжие. Нос немного смят. В уголке рта или родинка, или бородавка. Цвета глаз не знаю, но взгляд очень неприятный, страшный, я бы сказал. Смотрит так, будто спокойно выбирает, куда вернее ударить.