Шпион, которого я убила
Шрифт:
– Я решила все вам рассказать, потому что много думала и придумала наконец. Я согласна.
– Что?
– Я согласна жить с вами. Мне нравится, как вы пахнете, то есть… Мне не противен ваш запах, даже когда вас стошнило в театре…
– Бог мой?! – сел на табуретку помреж.
– Вы не волнуйтесь, вы были тогда без сознания, все вас очень жалели. А Людмила даже плакала.
– Не отвлекайся!
– Не буду. Я присмотрелась к вам и поняла, что вполне смогу пережить ваши маразмы и привыкнуть к некоторым странностям.
– Никто
– Ну и отлично, хотя маразмы есть у всех.
– Надежда, ты решила принять мое предложение и поэтому сейчас выложишь все свои тайны?
– Нет, не все! Я рассказываю про пленки, потому что и вы пострадали. Больше вас не тронут. Не будут обыскивать квартиру, меня тоже не будут раздевать догола в вашем кабинете. Я же заметила, какое тяжелое впечатление это на вас производит.
– Да что ты сделала, объясни, наконец! Ты имеешь какое-то отношение к убийству в театре?
– Нет. Но первую зажигалку оставил именно этот труп на унитазе.
– Ты нашла зажигалку умершего? За это в тюрьму не сажают, – категорично произнес помреж. – Почему ты ее сразу не отдала? При первом же обыске?
– А вдруг меня кто-то видел в туалете возле трупа?
– Тебя, – значительно кивнул головой помреж, – в мужском туалете, да?
– Ну да, – Надежда опустила глаза. – Я же искала этого блондина.
– Зачем? – перешел на шепот помреж.
– Он показался мне странным, у него был идиотский галстук, он вел себя как шпион! И я оказалась права – он прилепил зажигалку жвачкой под подлокотником кресла!
– Где эта зажигалка? – возбудился помреж.
Надежда молча достает из кармана джинсов зажигалку.
– Ты уже носишь ее с собой?
– Я же сказала – обысков больше не будет. Пленку из нее я отвезла в редакцию газеты, позавчера в утреннем выпуске уже был этот материал.
Помреж идет в комнату и возвращается с лупой.
– Видишь этот значок? – Он предлагает и Надежде посмотреть сквозь увеличительное стекло. – Это товарный знак швейцарской фирмы. Это золото.
– Я знаю, – пожимает плечами Надежда. – Внутри такой же.
– Внутри?
– Ну да. Я ее открывала в костюмерной, чтобы достать пленку.
– Где она?.. Ах, да. А вторая?
– Там же, где спрятала. В театре.
– Прекрасно. Одевайся. Едем в театр!
– Мы и так туда едем сегодня вечером. Вы обещали, что пойдем на спектакль, как зрители. Будем сидеть в партере, в антракте гулять в фойе и пить шампанское.
– Сегодня? «Собор Парижской богоматери»? Ах, да… Тогда как же? Тогда вечером и возьмешь? Я хотел сказать, что вторую зажигалку надо срочно достать и вместе с этой и с подробным письменным объяснением отнести в отдел, как его? Какой отдел был написан на постановлении об обыске? Подожди, я посмотрю, у меня записано, – помреж опять идет в комнату.
Надежда обреченно вздыхает.
– Вы хотите, чтобы я так сделала, да? – спрашивает
– Мне кажется, что так полагается сделать.
– А если меня арестуют?
– Не волнуйся, у меня есть средства оплатить хорошего адвоката. Ты же ничего не сделала! Ты никого не убивала, не прятала трупы! Конечно, ты скрыла вещественное доказательство, кажется, это так называется в Уголовном кодексе, но явка с повинной…
– Михал Петрович! Я могла бы еще поторговаться до того, как отдала пленку в газету! А теперь они с меня семь шкур спустят!
– А мы напишем жалобу в Верховный суд! – не сдается помреж.
– Вы действительно этого хотите?
– Да. Это будет правильно. Мы должны поступать правильно и честно.
– А ваше желание опекать меня, – потупилась Надежда, – не превратилось в манию создания непреодолимых трудностей, чтобы потом восхищать и меня и себя усилиями по их преодолению?
– Я не понимаю, что ты говоришь. Это я-то создаю непреодолимые трудности? Это я сюда притащил такое? – помреж раскрутил на столе зажигалку. – Кстати, сколько стоит?
Надежда сказала сколько.
Помреж присвистнул и сел. Потом оживился.
– Вот тебе и хорошее объяснение! Если бы ты полезла под кресло в шестом ряду за обычной пластмассовой зажигалкой, а потом ее прятала, это было бы подозрительно! А так – исключительно корыстные соображения заставили тебя… Подожди, а где ты взяла вторую зажигалку?
– Нашла в костюмерной, – бормочет Надежда.
– Что творится с этими шпионами? Почему-то они теряют секретные материалы, – вдохновенно обдумывает ситуацию помреж и не замечает, как сжалась Надежда.
– А можно не писать объяснительную, не идти в этот отдел? – кивает она на записную книжку помрежа. – Можно я позвоню женщине из их ведомства, вот, у меня есть визитка.
– Звони сейчас! – возбудился помреж.
– В полседьмого утра?
– Мы должны просчитать ситуацию заранее. Если ее не окажется на месте? На всякий случай составим заранее и объяснительную. Ты звони, а я набросаю черновик!
26. Учительница
Звонок телефона. Ева Николаевна только вернулась с утренней пробежки и открыла краны в ванной.
– Есть! – говорят ей в трубку. – Сработала прослушка!
– Где? – спрашивает Ева, вытирая пот с лица полотенцем.
– В квартире помощника режиссера.
– Это который попал в больницу? Переведите пленку на текстуру и перегоните мне по почте. Кто заговорил?
– Булочкина.
Звонок телефона. Ева Николаевна стала одной ногой в ванну. Она берет трубку со стеклянной полочки.
– Это Надежда, – робко и грустно.
– Слушаю тебя, Надежда Булочкина.
– Я хочу сдаться. То есть я хочу поговорить, а вы потом сами решите…