Шпионы и все остальные
Шрифт:
— В команде я, короче, если кто не понял! — повторил он еще раз, как бы ставя точку в этом деле. — Вот так-то! А чего команда без меня делать-то будет, а? То-то и оно! По-моему, это и так ясно, нечего тут огород городить! Ну, короче…
Бруно помялся, исподлобья посмотрел на Трепетова.
— Теперь можно идти?
Трепетов повернулся к Николаю Ефимовичу.
— У вас больше нет вопросов?
Тот покачал головой.
— Хорошо. Тогда можешь идти, Бруно.
И он пошел. Но пережитое унижение не растворилось, оно ворочалось внутри и кусало душу.
В тот же вечер он отправился в Китай-город, проехал по узким улочкам, приказал водителю заехать в старый уютный дворик, поднялся по лестнице и позвонил у двери, которая отличалась от других тем, что звонок был прибит на высоте немногим более метра, да и глазок находился в нижней части.
Почти сразу дверь распахнулась. На пороге стояла Инга в домашнем халатике. Она была без косметики, и Бруно отметил, что морщины избороздили некогда гладкое личико фарфоровой куклы. Лилипуты быстро стареют…
— О, Брунчик, соскучился? Заходи! — Она быстрым взглядом обшарила его с ног до головы, особое внимание обратив на руки, и заметно разочаровалась. — А где же шампанское? Надеюсь, кокс у тебя в кармане?
— Будет и шампанское, и кокс, и деньги! — строго сказал Бруно и без приглашения вошел в прихожую. — Выгляни в окно, увидишь мою машину. Но сейчас мне нужен тот сверток с лекарствами.
— Ты что, заболел?
— Давление поднимается, — вздохнул Бруно.
Инга подбежала к окну, выглянула.
— Ничего себе! Твоя тачка?
— У меня таких восемь. Или десять, точно не помню. Неси мой пакет. Где Эльза?
— Где ей быть? На работе. — Брюнетка сходила в комнату, полезла в шкаф и вынесла газетный сверток. — Ты что, и не зайдешь?
— В другой раз, красотка! Эльзе привет. Пока!
Инга приникла к окну и убедилась, что Бруно действительно сел в длинную черную машину. Она не видела, как он развернул газету, достал зеленую коробочку с надписью «Феномин», извлек маленькую зеленую же таблеточку с выдавленной крохотной звездочкой и сунул в рот. Сразу же он ощутил свежесть яблочного сада на рассвете летнего дня. Пилюля быстро растаяла, оставив приятный кисло-сладкий привкус. В голове как-то сразу прояснилось: будто раньше смотрел на мир сквозь грязное окно, а потом стекло вымыли и насухо, со скрипом протерли, отчего картинка стала четкой и многоцветной. Судя по всему, лекарство для «поумнения» действовало!
Фигурант Синцов
Комаров прождал больше часа. Вначале у начальника РУВД шло совещание, потом он вызвал нескольких руководителей подразделений и устроил им разнос, да такой, что его рык долетал сквозь двойную дверь в приемную.
Наконец, референт сделал разрешающий знак:
— У вас пять минут, капитан!
Комаров переступил порог. Он уже жалел, что затеял эту авантюру. Без каких-либо документов, через голову своего начальства выйти на этот уровень… Но отступать поздно.
— Здравия желаю, товарищ генерал-майор!
Крушинский оторвался от бумаг. Лицо его еще не избавилось от красных пятен — следов предыдущего общения с подчиненными. И на вошедшего он смотрел, как разъяренный лев. Хорошо, если по инерции…
— Что за «личное дело по служебной необходимости»? — рыкнул генерал.
— Я веду разработку по сбыту чистого золота, — быстро сказал Комаров. — Один из фигурантов — некто Синцов. Когда вы работали в отделении, то контактировали с ним…
— Что за ерунда?! Мало ли с кем я контактировал! Я понятия не имею, кто такой этот Синцов!
— Это диггер, прозвище Леший, — поспешно объяснял Комаров. — У него очень мутная биография, вот я и собираю информацию.
— Леший? — казалось, разъяренный лев разобрался, что перед ним не назойливый уборщик, а дрессировщик с порцией мяса. — Лешего я знаю.
Крушинский расслабился и откинулся на спинку кресла.
— Какая у него «мутная биография»?
Комаров смутился:
— Может, я не так сказал… Просто десять лет назад он куда-то пропал, работал вроде на военном заводе, потом опять появился… Непонятно, где был, чем занимался…
— Садись, капитан! — Крушинский встал, обошел стол и сел напротив. — Слушай меня внимательно, капитан! Этот Синцов — золотой парень! Я ему звонил в любое время суток, и он всегда отзывался. Собирался, спускался в свою канализацию и спасал всяких пропавших дураков. Ни разу не отказался!
— Да, я знаю, он многих спас…
Капитан хотел показать, что он настроен к Лешему вполне лояльно, но Крушинский его не слушал.
— С виду он такой… Лоховатый… Но на самом деле — кремень! Ты знаешь, какая у него военная биография?
— Знаю.
— Только половину знаешь, а может, и меньше. Чего ты в него вцепился? Что у тебя на него есть?
Комаров потупился.
— Его телефон нашли у одного скупщика золота. Да и есть у него общая связь с фигурантом, которого задерживали при попытке продать золотой отпил высокой пробы…
— И это все?!
— Все. Только непонятно, чем он занимался все эти десять лет…
Крушинский встал, вздохнул, прошелся по кабинету.
— У тебя источник сбыта чистого золота вырисовался?
— Нет пока…
— Что с этим твоим фигурантом? У которого отпил был?
— Прекратили за недоказанностью. Он сказал — в урне нашел. Презумпция невиновности… Других-то улик нет…
— Так чего ты к Лешему привязался?!
— Да я не привязывался… Я узнать хотел…
Генерал Крушинский сел на свое место.
— Ты знаешь, что он шпиона задержал? Самого настоящего шпиона?
— Н-нет…
— Тогда, в две тысячи втором, весь город на ушах стоял, все выезды перекрыли, а взял его Леший! Да мои долбачи отпустить его хотели, но он не дал! А потом его в ФСБ пригласили и взяли на службу! Хотя он не подходил по ряду параметров! Только те, что подходили, они на глубину спускаться не могли, а он мог! Так чего ты к нему привязался?! Или на него презумпция невиновности не распространяется?