Шпионы и все остальные

Корецкий Данил Аркадьевич

Он внимательно изучает карту, делает пометки на листе бумаги.

Решетки. «Сигналки». Люки. Датчики движения.

На другом листке — список оборудования. Там уже двадцать пунктов. Бюджет экспедиции не ограничен, можно заказывать все самое лучшее. Трепетов не обеднеет. Оружие, например. Автоматическое. А можно написать: «Шлем с плексигласовым забралом, третий класс защиты, с функцией проекции данных компьютера». Леший, если честно, не знает, существуют на самом деле такие шлемы или нет. Но Трепетов пусть ищет, это его забота…

А с кем идти? Он да Рудин, — это

понятно. Но двоих мало. А больше вроде брать и некого. Только дамского любимца Ринго — Колю Тамбовцева, получившего прозвище за любовь к «битлам»… Он в подразделении недолго пробыл, около года, но парень крепкий, исполнительный. И когда Леший его привлек решетки ставить, показал себя нормально… Только «Яву» хотел закурить, где не следует, за что и огреб по морде. Но понял все, нормально снес, выводы сделал… А что, пожалуй, он выдюжит четвертый уровень!

В два ночи он разделся и лег. Пуля спала. Он кое-как освободил край одеяла, подоткнул под голову диванный валик, лег рядом. Она сонно пробормотала что-то, придвинулась ближе, положила горячее колено ему на живот. Затихла.

Леший смотрел в потолок. В душе разлилось тепло нежности и тут же остыло, превратилось в лед.

«Думаешь, это она тебя обнимает? Греет пузо — тебе? Ой, не смеши, не надо… Она любого так обнимет».

Он все прекрасно понимал. Но, если честно, его это уже не слишком волновало.

Где источник утечки?

Проверка каналов спецсвязи подходила к концу. Десятки тысяч километров кабелей, сотни станций, коммутаторов и участков контроля, сотни работников — все обследовано, все опрошены, все проверены. Нарушения были, порой очень серьезные, но они есть везде. А вот источник утечки информации — главное, ради чего все затевалось, — найти не удалось.

Одним из последних белых пятен оставалась, как ни странно, Москва. А именно — участок контроля № 2, находящийся в периметре Кремля. Четыре километра кабелей в общей сложности, работы на один день. Его собирались проверить в первую очередь, но всегда что-то мешало — то поломка на линии, то замена оборудования, то еще что-нибудь. Не понос, так золотуха.

На этот раз лейтенанту Пушко даже не стали объяснять причину отказа.

— Пока у меня нет распоряжений на выдачу вам пропуска на объект, — заявил дежурный офицер Управления правительственной связи.

— Но заявка давно направлена, и наши начальники обо всем договорились!

— Я не знаю, о чем договариваются начальники. У меня никаких указаний нет.

Пушко отправился к Евсееву.

— На второй участок опять не попасть! Я на имя президента рапорт напишу, буду требовать, чтобы всю спецсвязь прикрыли до выяснения обстоятельств — может, хоть тогда они зашевелятся!

Евсеев посмотрел на него выразительно, покрутил пальцем у виска, усмехнулся.

— Хочешь телефонные линии в психушке проверять? Нет? Тогда иди работай, где пускают. А я опять руководство потереблю…

Пушко не знает, кого и за что майор теребил, но когда через пару дней его опять послали на второй участок, то в Большом Кисельном переулке пропуск выписали сразу. Правда, в дополнение к пропуску прилагался хмурый лейтенант с невеселой фамилией Грустилов.

— Инструктаж проходили? — пробурчал он вместо приветствия.

— Конечно. Уже третий месяц по вашим подземельям болтаюсь.

Лейтенант не обратил на его слова никакого внимания.

— По спецтоннелю передвигаетесь строго за мной, смотрите мне в затылок. Интервал не менее метра, не более двух метров. Команды выполнять четко и быстро. Не переспрашивать. Ничего не трогать без разрешения. Оружие, мобильный телефон, фотоаппаратуру сдать.

— Какое оружие? Откуда?

— Чего нет, то не сдаете. Но телефон-то есть? Вот и сдавайте!

— Прямо здесь?

Подозрительный взгляд.

— А где еще?

Было похоже, что лейтенант Грустилов здорово не выспался.

— Но нам ведь в Кремль как бы. Второй участок ведь там…

— Я знаю, где находится второй участок, — отрезал лейтенант.

Ладно. Спорить Пушко не стал.

Через пять минут бесшумный лифт доставил их на подземный этаж. Коридор с низким потолком. Согнутый в три погибели Пушко (рост 190 см) уворачивался от светильников и, глядя в прямой затылок сопровождающего, понимал, почему в спецтоннелях сплошь и рядом служат невысокие крепыши. Их нарочно подбирают. Остальным, наверное, просто сносит головы вот в таких коридорах.

Еще один лифт. Грузовой? Очень просторная кабина. Впрочем, в грузовом лифте сиденья ни к чему, а здесь их целых два ряда. Зачем здесь сиденья?

«Не переспрашивать», — вовремя вспомнил Пушко.

Ни пульта, ни кнопок в кабине нет. Однако едва Грустилов сдвинул толстые стальные створки, пол под ногами качнулся. Поплыли.

Странное ощущение. На какой-то миг голова закружилась. Как будто пол уходит из-под ног, но уходит не туда, куда положено ему уходить при спуске в лифте. Непонятно куда. По ногам побежали мурашки.

Пушко взялся рукой за стену. Грустилов отошел от двери и опустился на сиденье. Чего это он расселся, подумал Пушко. Лифт сломался, что ли?

Прошла минута, две. Лейтенант сидел неподвижно. По ногам бегали мурашки.

Через пять минут Пушко не выдержал.

— Так мы в Аргентине, чего доброго, окажемся…

Грустилов повернул к нему лицо.

— Почему в Аргентине?

— Ну… Она как бы с противоположной стороны земного шара находится…

— В противоположной точке от Москвы — Тихий океан, — веско и очень серьезно сказал лейтенант. — До побережья Аргентины оттуда больше двух тысяч километров.

Пушко едва не захохотал, вовремя сдержался. Нет, ну а вдруг лейтеха и в самом деле доезжал в этом своем лифте до самого океана?..

Кабину ощутимо тряхнуло. Пушко ткнулся плечом в стену. До него вдруг дошло, что это не лифт, а подземный электропоезд. «Метро-2» какое-нибудь. И движутся они, надо полагать, не вниз, а на юг, вдоль Рождественки, аккурат в сторону Кремля.

Он хотел высказать свои соображения лейтенанту, но тут тряхнуло еще раз. Мурашки пропали. Остановка. Грустилов поднялся и открыл дверь.