Шрам
Шрифт:
Иоганнес, как и всегда при взгляде на эти шрамы, испытал беспокойство. Он мог сколько угодно часто видеть Любовников, но его нервозность в их присутствии не уменьшалась. У них была необыкновенная наружность.
«Может быть, это властность, — подумал Иоганнес — Может быть, это и есть властность».
— Кто здесь знает кеттайский? — спросила Любовница.
Напротив нее поднял руку ллорджис.
— Турган, — сказала она.
— Я немного знаю, — сказал он — голос Тургана, как и всегда, звучал с придыханием. — Главным образом нижнекеттайский, но немного и верхне-. Но эта женщина гораздо более сведуща. Я заглянул в эту книгу, и большая ее часть для меня — тайна за семью печатями.
— Не забывайте, что
Руки его подергивались в резких, агрессивных движениях.
— Да, она перевела на рагамоль, но перевести с рагамоля на соль не составит труда. И вот на что нужно еще обратить внимание: перевод здесь еще не самое главное. Может, я неясно выразился… Аум — не кеттаец. Посетить кеттайского ученого мы, совершенно очевидно, не смогли бы. Кохнид лежит далеко в стороне от нашего маршрута, и пребывание Армады в тех местах было бы для нее небезопасно. Аум — анофелес. Их остров лежит в тысяче миль к югу. И высока вероятность, что Аум жив.
Это сообщение для всех было большой неожиданностью.
Иоганнес неторопливо кивнул.
— У нас в руках бесценная вещь, — продолжал он. — Мы имеем описание процесса, результаты, мы имеем указание на район действия — все, что нам надо. Но, к несчастью, отсутствуют примечания и расчеты Аума. Как я Уже говорил, текст сильно поврежден, так что у нас фактически, кроме популяризированного описания, нет ничего. Научная часть отсутствует… Мы направляемся к воронке неподалеку от южного побережья Гнурр—Кетта. Так вот, я навел справки у нескольких кактов с Дрир—Самхера, которые имели дело с анофелесами, посещали их остров. — Он остановился, поняв, что в волнении говорит слишком быстро. — Очевидно, — продолжал он уже медленнее, — что мы можем двигаться в прежнюю сторону. Место нашего назначения известно нам лишь приблизительно. Мы более или менее осведомлены о том, какие виды энергии должны быть задействованы при вызове аванка. Мы имеем некоторое представление о магии, которую нужно применить… И мы могли бы рискнуть… Но мы могли бы и отправиться на остров. Высадить на него группу — Тинтиннабулум, несколько наших ученых, кто—нибудь из вас или вы оба. — Он посмотрел на Любовников. — Нам понадобится Беллис в качестве переводчика, — продолжал он. — От побывавших там кактов толку будет мало — когда они там торговали, то пользовались в основном жестами и кивками, но некоторые из анофелесов, несомненно, говорят на верхнекеттайском. Нам понадобятся стражники и инженеры, потому что пора начать думать о том, как и где мы будем держать аванка. И… мы найдем Аума.
Он откинулся к спинке стула, понимая, что все далеко не так просто, как он пытается представить, но все же испытывая радостное волнение.
— В худшем случае может оказаться, что Аум умер, — сказал он. — Но и тогда мы ничего не потеряем. Может быть, мы найдем тех, кто помнит его и захочет нам помочь.
— Это далеко не худший случай, — сказал Утер Доул, и сразу же в воздухе почувствовалось напряжение: перешептывания прекратились, и все лица обратились к нему, кроме Любовников, которые слушали с мрачным видом, не поворачиваясь. — Вы говорите так, словно речь идет об обычном месте, похожем на все другие, — продолжал Доул своим певучим голосом. — Но это не так. Вы даже не догадываетесь, о чем говорите. Понимаете хоть, что вы обнаружили? Вы знаете, что собой представляет раса Аума? Это остров людей—комаров. В худшем случае женщины—анофелесы набросятся на нас еще на берегу и высосут всю кровь — останется только оболочка, которая там и сгниет. Нас убьют еще до того, как мы сойдем на землю.
Последовало молчание.
— Меня не убьют, — послышался чей—то голос.
Иоганнес едва заметно улыбнулся — голос
Любовники кивали.
— Мы учли сказанное тобой, Утер, — сказал Любовник, гладя свои маленькие усики. — Но не будем преувеличивать. Есть способы обойти проблему, как указал этот джентльмен.
— Этот джентльмен — какт, — сказал Доул. — Но для тех из нас, у кого в жилах течет кровь, проблема остается.
— И тем не менее, — властным голосом сказал Любовник, — я думаю, было бы глупо полагать, что сделать ничего нельзя. Мы действуем иначе — начинаем с того, что рассматриваем наши сильные стороны, составляем наилучший план, а уже потом находим пути обхода проблем. Похоже, что наш путь к успеху лежит через этот остров. Значит, туда мы и должны направиться.
Доул не шелохнулся. Выражение его лица было бесстрастным. Ни единым жестом не выдал он своих уязвленных чувств.
— Проклятье! — разочарованно выкрикнул Иоганнес, и все повернулись к нему. Он был и сам потрясен своей вспышкой эмоций, но продолжал с той же горячностью. — Конечно, тут есть и трудности и проблемы, — страстно сказал он, — конечно, мы должны будем немало потрудиться, от нас потребуются немалые усилия, возможно, нам понадобится защита и придется взять с собой бойцов—кактов, или конструктов, или еще боги знают кого… Но что здесь происходит? Вы меня слышите или нет? — Он почтительно, словно священную сутру, взял в руки книгу Аума. — У нас есть книга. У нас есть переводчик. Эта книга — свидетельство того, кто знает, как поднять аванка. Это меняет все… Какая разница, где он живет? Ну хорошо, его земля не очень гостеприимна. — Он бросил взгляд на Любовников. — Но ведь ради нашей цели мы готовы отправиться куда угодно. Мы даже не имеем права говорить об отказе от экспедиции.
Собрание двигалось к концу, а Любовники по—прежнему говорили довольно уклончиво. Но теперь атмосфера переменилась, и Иоганнес чувствовал: он не один это знает.
— Пожалуй, пришло время заявить о наших намерениях, — сказала Любовница, когда все уже собирали свои заметки.
В комнате находились люди, привычные к обстановке секретности, и ее предложение потрясло их. Но Иоганнес понял: в ее словах есть глубокий смысл.
— Мы знали, что однажды придется рассекретить эту тайну, — продолжила она.
Ее Любовник кивнул.
В проекте поднятия аванка участвовали ученые из Джхура, Шаддлера, Зубца часовой башни, и из вежливости с правителями этих кварталов были проведены консультации. Но внутренний круг целиком состоял из представителей Саргановых вод — из тех, кто (в отличие от самих Любовников) ни разу не отошел от традиции, кто никогда не лелеял мысли о бегстве. Доступ к информации о проекте был строго ограничен.
Но план такого масштаба невозможно было вечно хранить под спудом.
— У нас есть «Сорго», — сказала Любовница, — поэтому мы решаем, куда нам всем направляться. Но что будет думать остальная часть города, пока они, заякорившись неизвестно где, будут ждать возвращения экспедиции? Что они будут думать, когда мы доберемся до воронки и вызовем этого треклятого аванка? Их правители будут помалкивать, потому что те, кто в союзе с нами, прислушаются к нашей просьбе, а наши противники не пожелают, чтобы эта история всплыла на поверхность. Они не знают, за кем пойдут их подданные. Возможно, — заключила она, понизив голос, — пора привлекать граждан на нашу сторону. Заразить их энтузиазмом…
Она посмотрела на своего партнера. Как и всегда, они, казалось, понимали друг друга без слов.
— Нам нужны сведения на каждого, кто высадится на остров. Мы должны приглядеться к новоприбывшим — может, среди них есть нужные нам специалисты. И на всех кандидатов нам нужны данные с точки зрения безопасности. Кроме того, придется взять в экспедицию представителей всех кварталов. — Он улыбнулся — шрамы окаймляли его лицо — и взял перевод Беллис.
Когда Иоганнес подошел к двери, Любовники окликнули его.