Штамм «Андромеда». Человек-компьютер
Шрифт:
Дженет покачала головой.
— Тогда будем ждать, — повторил Андерс.
12
В этом помещении с низким потолком стены были выложены белым кафелем. Плафоны дневного света ярко сияли над шестью столами из нержавеющей стали, снабженными стоками. Пять столов были пусты, на шестом лежало тело Анджелы Блэк. Два прозектора производили вскрытие, а Моррис, наклонившись над столом, следил за ними.
Как хирург, Моррис много раз присутствовал на вскрытиях, но они были совсем другими. На этот раз прозекторы перед тем, как начать вскрытие, почти полчаса изучали внешний вид трупа и снимали его. Особое внимание они
— Но каким именно? — спросил Моррис.
— Пока определить это невозможно, — ответили они. — Прежде необходимо исследовать раневой канал, определить его глубину.
Сделать это было не так просто: форма раны из-за эластичности кожи менялась, подлежащие ткани сдвигаются как до наступления смерти, так и после. Такое исследование требовало много времени. Моррис устал, у него болели глаза, и через некоторое время он вышел из секционной в криминалистическую лабораторию, где на большом столе было разложено содержимое сумочки убитой.
В лаборатории работало три человека: один называл предмет, другой записывал его в формуляр, третий прикреплял ярлык. Все было обычным и простым — губная помада, пудреница, ключи от машины, кошелек, бумажные носовые платки, жевательная резинка, записная книжка, шариковая ручка, противозачаточные пилюли, тушь для ресниц, заколки. И две пачки спичек.
— Две пачки спичек, — говорил полицейский. — Обе со штампом отеля «Морской аэропорт».
Моррис вздохнул. Эта процедура была такой же медленной и тщательной, как и вскрытие. Неужели они думают, что так и правда можно что-нибудь узнать? Он почувствовал, что не в силах больше наблюдать за этой кропотливой работой. Такое стремление к решительным действиям, неумение терпеливо ждать Дженет Росс называла «болезнью хирургов». Моррис вспомнил, как на конференции НПИО, когда рассматривался кандидат на операцию третьей степени — женщина по фамилии Уорли, — он настаивал на операции, несмотря на то что положение осложнялось другими заболеваниями. Дженет Росс тогда засмеялась. «Сниженный эмоциональный контроль», — сказала она. В ту минуту Моррис готов был ее убить. И ему не стало легче, когда Эллис спокойно согласился с тем, что миссис Уорли — неподходящий кандидат для этой операции. Моррис почувствовал, что его предали, хотя Макферсон и сказал затем, что предложенную кандидатуру, по его мнению, отвергать сразу не следует — миссис Уорли можно занести в список и подвергнуть дальнейшему обследованию.
«Сниженный эмоциональный контроль, — подумал Моррис. — Черт бы ее побрал!»
— «Морской аэропорт»? — переспросил полицейский. — Отель, в котором все стюардессы останавливаются?
— Не знаю, — ответил другой.
Моррис пропустил их слова мимо ушей. Он протер глаза и решил выпить чашку кофе. Он не спал уже тридцать шесть часов и знал, что долго не выдержит.
В поисках автомата с кофе он поднялся по лестнице. Ведь где-нибудь должен быть кофе! Даже полицейские пьют кофе. Его пьют все. И вдруг Моррис, вздрогнув, остановился.
Он уже слышал о «Морском аэропорте».
Именно там Бенсон был арестован в первый раз по подозрению в избиении механика. При отеле был бар, где это и случилось. Да, да, именно там!
Моррис взглянул на часы и пошел на стоянку автомашин. Если поторопиться, то он успеет добраться до аэропорта до
Над головой с ревом пронесся идущий на посадку реактивный самолет. Моррис свернул с автострады на улицу, ведущую к аэропорту. По сторонам мелькали бары, мотели, станции автопроката. По радио передавали объявление:
— На автостраде Сан-Диего в результате дорожного происшествия грузовик перегородил три северных ряда. Компьютерный прогноз скорости движения двенадцать миль в час. На автостраде Сан-Бернандино к югу от поворота на Экстер встала машина. Компьютерный прогноз скорости — тридцать одна миля в час…
Моррис снова задумался о Бенсоне. Может быть, компьютеры и правда подчиняют себе мир? Ему вспомнился забавный низенький англичанин, который читал в клинике лекцию и заявил, что скоро можно будет оперировать на расстоянии — хирург, находясь даже в другом полушарии, будет управлять специальным роботом при помощи сигналов, передаваемых через спутник. Это казалось нелепостью, и все-таки его коллеги — хирурги явно встревожились.
— На автостраде Вентура к западу от Хэскелла столкновение двух машин замедлило движение. Компьютерный прогноз: восемнадцать миль в час.
Моррис обнаружил, что очень внимательно слушает дорожные сообщения. Как бы то ни было, а жители Лос-Анджелеса не могли обходиться без этой передачи. Сообщения о положении на шоссе регистрировались сознанием так же машинально, как в других городах — сообщения о погоде.
Моррис приехал в Калифорнию из Мичигана. Первое время он, желая завязать разговор, начинал с вопроса о прогнозе погоды на конец дня или на следующий день и не понимал, почему на него смотрят с таким недоумением. Позже он понял, что попал в одно из тех довольно редких мест, где погода никого не интересует — она круглый год почти не менялась, и о ней попросту не говорили.
Зато автомобили! Это была поистине универсальная тема! Всем хотелось узнать, на какой машине ты ездишь, нравится ли она тебе, надежна ли она, а если ломалась, то как именно. Поэтому любые сведения о дорогах, рассказы о заторах или о происшествиях, в которые ты попадал, или об удобных объездах, которые тебе удавалось отыскать, всегда вызывали оживленное обсуждение. В Лос-Анджелесе всему, что имело отношение к автомобилям, придавали самое серьезное значение, и тут уж не приходилось скупиться на время или внимание.
Моррис вдруг вспомнил слова одного астронома, которые суммировали всю бессмысленность такого автомобильного культа: если бы марсиане увидели Лос-Анджелес, сказал этот астроном, они неминуемо решили бы, что высшую форму жизни в этой области Земли представляют автомобили. И в каком-то смысле они были бы недалеки от истины.
Моррис оставил машину на стоянке перед отелем «Морской аэропорт» — типичным образчиком калифорнийского смешения стилей, псевдояпонской харчевней из стекла, пластмасс и неоновых огней. Моррис вошел в вестибюль и сразу спустился в бар, почти пустой, как и можно было ожидать в пять часов дня. Только две стюардессы за столиком в углу, три посетителя на табуретках у стойки и скучающий бармен, который тупо смотрел прямо перед собой.
Моррис сел у стойки, и, подозвав бармена, показал ему фотографию Бенсона.
— Вы знаете этого человека? — спросил он.
— Что будете пить? — сказал бармен.
Моррис постучал пальцем по фотографии.
— У нас бар. Мы продаем напитки.
Морриса охватило странное чувство. Он иногда испытывал его перед началом операции. Тогда ему казалось, что он только играет роль хирурга перед кинокамерой. Это было ощущение нереальности, театральности происходящего. И вот теперь он выступал в роли частного сыщика.