Штангист: Назад в СССР. Том 2
Шрифт:
А потом я быстро сменил свое мнение по поводу него и хулиганов. Я понял, что он отнюдь не связался с ними. Он был у них просто жертвой.
Все потому, что Егор вдруг схватил Гришу за воротник куртки, толкнул так, что мальчик еле удержался на железной трубе лабиринта, и соскочил. Когда Егор ударил Гришу по голове, а тот ссутулился, защищаясь, я поторопился к ним.
— Э! — Крикнул я, пересекая занесенную снегом дорогу бегового кольца. — Э! Ты че творишь?!
Оба мальчика удивленно обернулись.
Признаюсь, мальца мне было жаль. Пусть он оказался малодушным человеком, лжецом, но я не позволю хулигану бить на моих глазах ребенка. К тому же я считал, что Гриша уже получил наказание за свой поступок с деньгами. Наказание, возможно, даже слишком суровое.
— Медведь? — Спросил неприятным тоном Егор. — А тебе че тут надо?
— Это тебе что надо? — Захрустел я свежим снегом, направляясь к лабиринту. — Че ты его трогаешь?
— Это не твое дело, понял? — Заносчиво кивнул мне Егор.
— Это не твое дело, Медведь, — поддакнул ему Гриша хмуро.
Потом я обратился не к Егору, а сразу к Грише:
— Так ты хочешь, чтобы он и дальше тебя бил? — Спросил я у белобрысого мальчишки, и тот стыдливо отвел глаза.
Потом Гриша отпихнул Егорову руку.
— Лучше тебе идти отсюда, — понуро сказал он.
— Лучше ему идти отсюда, — я указал на Егора взглядом, обратился к хулигану: — или ты что, хочешь по шее получить?
— А кто ж мне даст по шее-то? — Ухмыльнулся тот.
— Дал уже разок. Тогда, у мельницы. Или ты забыл? Хочешь, напомню?
— Тогда ты по крысячьи, камнями!
— Так давай сейчас без камней. Вот он я, перед тобой стою.
Егор зло искривил губы. Он застыл в нерешительности, сжимая и разжимая кулаки. Потом зыркнул на Гришу.
— Как договаривались, — сказал Егор вдруг. — Встретимся за школой. Понял?
— Мгм… — Промычал Гриша как-то затравленно.
— А тебе, Медведь, лучше не лезть в чужие дела, — сказал мне Егор. — Сейчас твоих дружков-штангистов поблизости нету.
— Без сопливых разберусь, куда мне лезть, а куда не надо.
— Ну тогда пеняй на себя, — пробурчал Егор и пошел было прочь.
— Полезешь к нему, — получишь у меня по харе, понял? — Сказал я вдогонку.
Егор, удаляясь к дороге, которую отделяла от школы стена заснеженных каштанов и тополей, остановился. Снова сжал кулаки, но обернуться не решился. Спустя мгновение он опять захрустел снегом и ушел прочь.
Я глянул на Гришу.
— Чего ты лезешь, куда не просят? — Сказал тот и утер раскрасневшийся нос.
— За что он тебя? — Спросил я.
— Не твое дело.
Я хмыкнул.
— Гордый. Один против этих стоишь? Ну стой. Да только один в поле не воин, Гриша. Чего они у тебя трясут?
Гриша смолчал, отвернулся.
— За что трясут?
— Чего ты прицепился со своими расспросами?
— А тебе так и хочется быть у них грушей для битья. Ну если хочется, то я пошел. Да только знай, что так они тебя трясти и будут. Сколько бы ты ни принес, будет им все мало. Пропасть это. И когда ты, наконец из нее выберешься, скажем, окончив школу, станешь на всю жизнь жалким и затравленным человеком.
С этими словами я пошел было прочь, но Гриша вдруг окликнул меня:
— Стой.
Я обернулся.
— Они меня ждут за школой, через десять минут. Денег я им сегодня не принес.
— Не захотел?
— Нет, — Гриша отвернулся. — У меня рубль был, но я потратил все на леденцы.
— Ну молодец, — рассмеялся я.
— Ничего смешного, — сказал Гриша недовольно. — Если не приду, меня побьют потом. Найдут и побьют.
Он замялся на пару мгновений. Сунув руки в карманы куртки, отвел взгляд.
— А что, ты знаешь Егора?
— Знаю, — кивнул я. — Случалось встречаться. В прошлый раз их компания улепетывала от нас, поджав хвосты.
Гриша явно удивился, но поспешил скрыть свои чувства.
— И что? Ты их не боишься?
— Не боюсь. И мои друзья не боятся. Ну, ребята из секции по штанге.
Гриша потемнел лицом еще больше. Нерешительно перетаптываясь на месте, он избегал смотреть мне в глаза.
— Знаю, были между нами ссоры и обиды, — начал я, — знаю, что в жизни у тебя сейчас непросто. Что твой дядя оказался нечестным человеком. Что ударил тебя. Но я могу помочь, если хочешь.
При этих словах Гриша вскинул брови. На миг заглянул мне в глаза, но тут же недовольно скривил губы, отвернулся. Пробурчал:
— Опять ты не в свое дело лезешь… Как с дядей моим…
— То, с дядей, было мое дело. Значит так. Если хочешь от них отвязаться, я помогу. Если трусишь… Если трусишь, то дело твое. Тут уж я напрашиваться не буду. Однако скажу: не ходи к ним сейчас. Если пойдешь — дальше будет только хуже.
— Если не пойду, они меня потом побьют, — повторил Гриша. — Вместе побьют. Меня одного.
— А чего ж ты никого не попросишь заступиться?
Гриша угрюмо засмущался. Стало ясно, что он стесняется своего слабого положения. Да и помощи, видимо, не привык просить у других. Гриша был слишком гордым мальчиком, чтобы жаловаться. Да только жаль, что эта гордость никак не помогла ему. Не отвратила его от мерзкой лжи. Признаюсь, сейчас я испытывал жалость к этому мальчишке.
— Ну как знаешь, — проговорил я тихо.
— Ладно… Если ты их не боишься, — вдруг ответил Гриша, когда я снова собирался было уйти, — То помоги мне. Я уже не могу. Вот они где у меня все.