Штангист: назад в СССР

Март Артём

Глава 9

Гриша испугался, когда весь класс, в ожидании его ответа, устремил свои взгляды на него одного. Он просто окоченел, словно оленек перед стаей волков. Даже его друзья: Денис с Семеном, раскрыв рты, глядели на своего лидера, в ожидании его ответа.

— Я не воровал денег, — сказал тихо Гриша. — Не брал я их, слышите?

— Зачем тогда ты про тренировку соврал? — меланхолично спросил Сережа, массируя усталые глаза. — Может, тогда, и все твои слова про Вову — вранье?

— Никто не говорит,

что ты украл деньги, — сказал я. — А вот что потерял — это может быть. Потерял, а потом попытался отбрехаться, чтобы на тебя не подумали. Это так?

— Это… Это… — Глаза Гриши заблестели. — Я… Я только чуть-чуть… Я думал немного… Пацаны там в выбивного гоняли. И меня позвали… А я бросил коробку на бровке пустыря… А когда пришел…

— Денег в коробке не было, — докончил я.

Гриша, опустив взгляд, всхлипнул.

— Так, ясно, — встал Сережа. — А почему ты сразу все не рассказал? Почему просто не признался?

— Гриша гордый. Он, поди, сам вызвался деньги оберегать? — Спросил я у класса.

— Сам!

— Ну да!

— Его это была идея!

— Ну вот. А тут, выходит, не справился. Выходит, потерял деньги. Это ж какой позор. Да, Гриша? Ты, и вот так глупо деньги потерять. Вот ты и решил всю свою ответственность на чужие плечи перекинуть. Так? На плечи того, кто за себя, по твоему мнению, и постоять-то не сможет.

Гриша не выдержал.

— Знаете что?! Да знаете что?! Если б не вы со своими дурацкими сапогами, ничего бы этого не было! Надо было сразу, как я предлагал, просто цветы дарить! А нет же! Вы со своими сапогами!

С этими словами мальчишка бросился бежать со двора. Изумленные Денис и Сеня, не понимая, что делать, переглянулись. Я видел, как несколько мгновений Сеня колебался: а не уйти ли ему вместе с Гришей? Однако он так и не решился этого сделать.

— Значит, Гриша на Вову просто так наговаривал?

Высокая блондиночка, которую я видел возле своего двора, первая развеяла молчание, вызванное всеобщим удивлением.

— Значит, Володя тут совсем и ни при чем?

— Ни при чем, — сказал Сережа, поднявшись со своего валуна. — Оговорили его. Гриша, не смотри, что первый спортсмен в классе, хорошист учебы, пионер. Поступил он недостойно такого своего высокого звания. Вместо того чтобы, как подобает, признать свою вину, он решил через другого оправдаться. Это низко.

— Низко и подло, — встала низенькая строгая девочка, с аккуратно уложенными в единственный хвост темно-русыми волосами. — Таких людей надо на перевоспитание отдавать.

Всю очную ставку девочка сидела и внимательно слушала наш с Гришей спор. С видом судьи она переводила свой немного надменный взгляд от меня к Грише. Теперь с таким же видом, встала, заговорила, словно какой-то обвинитель.

— А это значит, — продолжила она. — Это ему, а не Медведю надо объявлять бойкот. Кто за? Поднимите руки.

Большинство детей из класса, все как один, подняли ручонки. Подняла руку и сама строгая девочка. Поднял руку Глеб. Ксюша с

сомнением оглядывала окружающих, не понимая, как же ей поступить. Сережа притормозил выносить свой приговор. Не поднял руки и я.

Строгая девочка нахмурила ярко-черные густые бровки. Поджала губы, отчего ее вздернутый нос смешно пошевелился.

— Это чего же ты, Медведь, руки не поднимаешь? — Спросила она требовательно. — Белов тебя оклеветал. Против тебя навязал всем бойкот, а ты ему ответить тем же не хочешь?

— Ну, начнем с того, что он навязал, почти, а никто из вас даже не усомнился, — проговорил я.

Пионеры стали смущенно прятать взгляды, недоуменно переглядываться. Строгая девочка не повела и бровью. Смущение только легким румянцем отразилось на ее лице.

Да и зачем? — Пожал я плечами. — Этот дурацкий бойкот ничему его не научит. Только озлобит, сделает отстраненным и еще более вредным. Денег бойкот тоже не вернет. Я считаю, не нужно бойкота. Нужно выводы сделать, относительно поведения Григория Белова. В уме держать, что способен он на подлость. Только тогда, видя, как к нему все относятся, может он чего-нибудь и поймет. Не знаю, как вы. А я его бойкотировать не собираюсь. Глупо это.

Притихшие школьники снова зашушукались. Все, кто поднял руки, устыдились. Это было видно по их сконфуженным выражениям лиц. Не осмеливаясь что-либо сказать, дети лишь смотрели на меня, широко раскрыв глаза. В их взгляде удивление соседствовало с уважением.

— Опусти ты руку, Кнопка, — обратившись к строгой девочке, встал Сергей. — А то затечет, писать не сможешь. Я с Вовой согласен. Хватит баловаться с этими бойкотами. Гриша уже свое получил. Опозорился перед всем классом. Ну и достаточно ему. Короче, не знаю, как вы, а я домой пошел. Мне еще на тренировку сегодня ехать.

Сережа взял свой портфель, поправил пионерский галстук, и, выбирая, куда в развалинах ставить ногу, пошел ко мне.

Остальные пионеры тоже стали подниматься с валунов и развалин. Загалдели, кто-то засмеялся. Кто-то зашушукался в сторонке.

— А ты молодец, Володя, — с улыбкой сказал мне Сергей, когда приблизился. — Не дал себя в обиду. Характер проявил и решил все, как надо. По-человечески. Имя свое очистил. Признаться, я даже не думал, что у тебя хватит воли против Гриши выйти. А, оказывается, ты только притворялся скромным.

— Отчаянные времена требуют отчаянных решений, — улыбнулся я, глядя на высокого мальчишку снизу вверх.

— Это правильно, — кивнул он. — Ну ладно. Я пойду. На тренировку мне надо.

— Стой, Сережа, — позвал я его. — Вопрос у меня к тебе есть.

— Ну? — Заинтересовался Сергей.

— Так значит, ты тяжелой атлетикой занимаешься?

Детско-юношеская спортивная школа «Надежда», располагалась недалеко от Усть-Кубанского машиностроительного завода. Школа входила в местное спортивное общество «Машиностроитель», работающее на базе заводского профсоюза.